Позвонила в газету наша читательница Людмила Ивановна Леонова, которая встретилась с автором того объявления на вокзале случайно. Женщины разговорились, познакомились и обменялись телефонами: Людмила Ивановна – чтобы помочь, а Таисья Ивановна Осипова – чтобы снова приехать в Артёмовский. Таисья Ивановна с мужем возвращались домой, в Тюмень, ни с чем: след их сына в нашем городе потерялся.
Мы позвонили Осиповым в Тюмень, чтобы услышать всю историю с самого начала. Прочитайте её внимательно. Может, кто-то узнает того, кого с таким усердием, так настойчиво, так горячо ищут эти люди.
Был мальчик
— В 1966 году мы поженились с мужем и поехали в Ханты-Мансийский автономный округ. Поселились в Октябрьском — мой муж там до армии жил у Белкиных. Хозяйка Александра Михайловна посмотрела на меня и говорит:
— Ты беременная? Ну и зачем тебе это надо, тебе только 18 исполнилось. У тебя ни кола ни двора. Я в больнице работаю, договорюсь, тебе всё сделают.
Я была намерена родить, но почему-то её послушалась – молодая была, глупая. В семнадцать лет своего Петю встретила, меня раным-рано понесло замуж, так с ним всю жизнь и прожила. Я даже не знала, какой у меня срок, не умела определять. Мы с мамой ещё дома ходили в больницу, нам сказали: четыре месяца беременности. Но, знаете, в советское время женщин обманывали месяца на полтора – в декрет-то почти не ходили. На самом деле, видимо, было больше. Так вот, Белкина сделала мне дома укол и повела меня в больницу. Я помню только, как иду по заснеженной тропинке туда и обратно. И ещё помню, как в больнице доктор ругалась: «Что вы делаете, она у меня здесь сейчас умрет!» А потом: «Скажите ей, что у нее был мальчик». С этим я прожила 37 лет: думала, что сделала аборт, и у меня был мальчик. Но это были преждевременные роды. Теперь я понимаю, что тогда она поставила мне укол, вызывающий роды, а мне сказала, что это обезболивающее…
Белкина после операции увела меня домой. После этого я долго и тяжело болела, даже находилась в бессознательном состоянии. Наша хозяйка не разрешала вызывать скорую – она боялась: это же был криминальный аборт. Я три года плакала всё время – жалела о той беременности, у меня была угроза бесплодия. В 70-м году у нас родилась дочка, и больше детей у нас не было, мы даже хотели взять из детдома. Муж всегда корил меня за тот поступок – он хотел сына.
Поверьте в чудеса медицины!
— И вот в 2004 году к нам домой приходит молодой человек, дома был один муж. Он начал мужу рассказывать, что эта Белкина перед смертью, в 2002 году, рассказала ему о родителях. И вот он пришел и говорит: «Как бы вы отнеслись к тому, если б у вас был взрослый сын?» Муж ответил, что был бы на седьмом небе, но где его взять? А он говорит: «Поверьте в чудеса медицины». Муж принял его за афериста: «Квартиру тебе надо?» «Нет, мне квартиру не надо», — ответил молодой человек и ушёл.
В этот же день ко мне на работу – я работала в детском саду бухгалтером, задержалась тогда на работе – пришел молодой человек в черной форме. Он нашел предлог и спрашивал меня про льготы в детском саду. Я стала искать в файлах распоряжение, а потом посмотрела на него сбоку и подумала: как похож этот молодой человек на моих мужа и дочку. Проскочила мысль: не сделай я тогда аборт, у меня мог быть вот такой сын. Я нашла это распоряжение и ему подала. А он спрашивает: «У вас Татьяна Ивановна работает». Говорю: «Нет, Татьяны Ивановны нет. У нас Татьяна Николаевна, медик, есть, может, она вам нужна?» «Нет, — отвечает, — Татьяна Ивановна. Может, вы не знаете, что такая у вас работает?» Я говорю, что всех знаю по именам, потому что начисляю зарплату. Он ушел. А у меня ручка из рук выпала, я работать не могу. И меня осенило! Меня зовут Тая, Таисья. А в молодости подруги предложили: давай мы тебя Таня будем звать, что это за Таисья – колхоз червоно дышло. Ну, мне понравилось, и я звалась Таней. Когда мы жили у Белкиных, меня тоже называли Таня… Я соскочила, побежала – его уже не было. Я потеряла покой. Мужу говорю: «Петя, мне кажется, я схожу с ума. Ко мне приходил молодой мужчина на работу, он так похож на тебя и на нашу Свету. Я его забыть не могу». Тогда он мне и рассказал, как к нам домой приходил «аферист».
Назвали Андрюшкой
— Мы стали его искать. В паспортном столе нам сказали, что Белкина Александра Михайловна 1926 года рождения, действительно, умерла в 2002 году, как нам сказал молодой человек. Мы нашли её родственников. Но никто ничего не знал. Только Людмила, дочь, сказала, что перед смертью матери приходил какой-то молодой человек с женой.
Мы нашли акушера-гинеколога, которая тогда делала операцию. Она сейчас живет в Украине. Я ей написала письмо, а потом позвонила – за пятнадцать минут до нового, 2010, года. Она взяла трубку и рассказала, что тот случай очень хорошо помнит: «Маленькую молоденькую женщину мы нашли на улице (может, Белкина так сказала, что нашла меня на улице), у нее начались преждевременные роды. Ребенок родился сильно маленький и недоношенный, но выжил. Он жил до мая 1967 года у нас, в октябрьской больнице. Назвали его Андрюшкой». Я ей кричу в трубку: «А почему не сообщили женщине-то, женщине, которая его родила?» — «Она исчезла», — отвечает мне…
Я стала обзванивать дома ребенка – начала с Тюмени, потом Ханты-Мансийск, потом Урай. И наконец в Урайском доме ребенка мне сказали: да, поступал мальчик, Бельков Андрей Николаевич. Эта фамилия никакого отношения к нам не имеет. Но дата рождения совпадает — 1 декабря 1966 года рождения. И по дате поступления в дом ребенка тоже совпадает – он поступил 12 мая 1967 года (акушерка сказала, что в больнице он жил до мая 67-го). Книги регистрации тех лет сохранились. Там написано, что ребенок поступил по свидетельству о рождении и по решению исполкома. Потом я обратилась в департамент здравоохранения, где мне дали справку, сколько детей поступило в этот дом ребенка за тот период: шесть детей, из них трое мальчиков. Среди них Бельков, он отдан 29 ноября 1969 года на усыновление. Я обратилась в органы опеки и попечительства. Они мне информацию не дают. Говорят, хоть президенту пишите! Даже преступников через 25 лет реабилитируют. А я всю жизнь прожила честно, работала, а на эту справку не имею права…
След затерялся в Артёмовском
— В милиции мне сказали, что Бельков Андрей Николаевич из Октябрьской больницы был отправлен по фиктивному свидетельству о рождении. Этого ребёнка по загсам нигде не проходит. Думаю, это Белкина так сделала. У неё был брат, он работал начальником милиции Октябрьского. Если бы она сказал мне, что ребёнок живой остался… Жили мы рядом – в Ялуторовске и Тюмени. Найти нас – только взять справку в паспортном бюро…
Потом мы вышли на ваш город. В 2004 году тот молодой человек на листочке оставил нам номер телефона. Я стала искать этот листок. Нашла. На половинке тетрадного листа был записан номер. Мы тогда еще не знали, что нашего сына зовут Андрей. Я позвонила. Ответил мужской голос.
— Здравствуйте! – говорю. – Вас как зовут?
— Андрей.
— А вы где находитесь?
— В Артёмовском.
— А что вы там делаете?
— Я в командировке здесь.
Больше он ничего не сказал. Да это понятно: звонит какая-то незнакомая женщина.
Мы снова пошли в милицию. Там определили, на ком зарегистрирован номер. Этого человека тоже зовут Андрей. Через паспортный стол дали мне домашний адрес и фото этого человека. Мы приехали к нему в Артёмовский, он живёт по улице Спорта. Я посмотрела на него: не тот это человек, который приходил к нам. Но телефон зарегистрирован на нем. Он тогда сказал, что телефон он потерял в лесу в 2004 году. Его жена сказала, что в 2004 году её муж с другим Андреем ездили в Тюмень за запчастями. У того Андрея жена Ольга и двое детей – сын и дочь.
След мы здесь потеряли.
Я его не бросала!
— Я очень хочу найти своего сына. Мне от него ничего не нужно, я ни в чём не нуждаюсь. Мы не богатые, но есть всё, чтобы нормально жить. Я просто хочу его найти, хочу о нём позаботиться. Может, он живет где-то в маленьком городе. А мы живем в Тюмени, в центре, рядом с новым театром. Квартира небольшая, двухкомнатная, но в тесноте, да не в обиде. Дочка и внуки у нас всем обеспечены. Так что мы имеем возможность помочь сыну. Я должна знать, что вот это мой сын, а это мой внук или внучка. Мне 62 года и я понимаю, что мой поступок не заслуживает уважения. Но я его не бросала, если бы я знала, что он остался жив! Может быть, ему просто важно будет услышать, что я его не бросала. Может, рад будет, ведь приходил. Женщине, которая его вырастила, низкий поклон, она будет для меня самым родным родственником. Если ей потребуется уход, я буду ухаживать, сколько смогу. Это ведь мой сын, моя кровинка…
Объявление о том, что Таисья Ивановна Осипова ищет своего сына, печаталось не только в нашей газете. Уже три года об этом сообщает тюменское телевидение. Обращалась женщина и в телепередачу «Жди меня». Пока никаких результатов. Может, артёмовцы помогут.
Эта история – словно из телесериала: и любовь, и ошибки, и расплата за них, и детективное расследование. Нет только концовки. Хочется надеяться – счастливой.