Сменит место жительства наш офис — и не расслышим в новом коридоре его шагов…
Кажется, вот сейчас дверь распахнёт, войдёт в кабинет и скажет своё деловое-многозначительное: «Так…» — и пауза, долгая, даже раздражающая. Он сегодня за главного, и ты уже точно знаешь: сейчас озадачит. Причём задачу будет ставить подробно, в тонкостях. И вообще весь газетный день под его началом будет суетным и напрягающим, но — это уж как водится — всё будет отшлифовано, всё сверено: он дотошный. А потом, когда все материалы будут не на раз прочитаны и сданы на вёрстку, он наконец даст слабинку себе и остальным и пошутит: «Сейчас ещё все по пять информашек напишут…» И когда уже сообразишь возмущённо отреагировать на этот начальнический беспредел, добавит: «Нет, по десять!»
А потом будет пятница — наверное, лучший день на все времена. Мы соберёмся на планёрку, обсудим городские и мировые новости, может, похвалим, а может, поругаем друг друга за материалы, и он непременно выскажет своё обоснованное, аргументированное мнение — чаще, чтобы поругать. Правда, нельзя не признать: всегда по делу. Но ты всё равно злишься и даже скажешь ему что-то вопреки — потом, после планёрки, наедине. Он попробует доказать: «Ты понимаешь, какое тут дело…» И ты не хотел, а согласишься. А в понедельник он ещё и книжку в редакцию притащит из своей необъятной библиотеки, чтобы подтвердить цифрами свои слова. Как тут отказать ему в объективности. Возьмёшь книжку почитать, и он будет рад этому шагу к развитию, но непременно бросит вдогонку: «Только не потеряй», — и лукаво усмехнётся, зная, что это лишнее и что все понимают, что он это понимает. Жаль, что книжка та не затерялась на полке, среди других, собственных, а вернулась к нему. Осталась бы — на память…
Сменил место жительства наш офис, но ничего не произошло с нашей памятью. Она, как и более полугода назад, хранит звук его шагов по коридору, пусть даже совсем по другому, в котором он никогда не был.