Дынула уволили, Темченкова собираются уволить, с Трофимовым не хотят подписывать контракт. Убирают из руководящих кресел всех, кто выступил против местной власти. Проводятся репрессии против буквально лучших людей АГО. Ну просто тридцать седьмой год. Такая мысль прозвучала и на маленьком, но гордом митинге, проведённом горе-оппозиционерами 19 февраля. И уж совсем жалостливо написала об этом газета «Егоршинские вести».
Самим-то не смешно?
Во-первых, кто сказал, что все эти люди — лучшие? Что их убирают или хотят убрать незаслуженно? Во-вторых, уж местная-то власть едва ли может отправить на неожиданный отдых всех этих граждан — руководители, которые в состоянии их уволить, находятся далеко от АГО. Ну и в-третьих: да вы же настоящих репрессий не видели ещё, господа. Давайте мы их вам покажем на другом примере.
Сначала немного предыстории. У руководителя местного отделения «Единой России» К.М. Трофимова и в самом деле рушится карьера. Ему не то чтобы указали на дверь, но предупредили: контракт с ним, директором профилактория «Юбилейный», на следующий срок не подпишут. Срок действия контракта нынешнего истекает 14 марта 2012 года. Понятно, что предупредили Константина Михайловича об этом неприятном для него событии заранее — как положено.
И началось… Единоросс, депутат и пока ещё директор «Юбилейного», набивший руку на сборе подписей против действующего главы АГО, решил свои навыки применить ещё раз. В областное руководство было написано письмо с просьбой оставить на посту замечательного директора Трофимова, которое предложили подписать всем работникам профилактория.
Работники подписали. Но не в едином порыве. То есть не все.
И это нормальное явление, согласитесь? Кому-то не хочется сейчас с работы вылететь, а кто-то думает о завтрашнем дне своего учреждения.
Конечно, мы о сборе подписей знали. Знали и о том, что собирают подписи под нажимом. Однако даже предположить не могли, насколько тяжело главному артёмовскому единороссу расставаться с насиженным и доходным местом и как далеко он может зайти в своём стремлении усидеть…
В редакцию обратилась Фания Ахатовна Скутина. Вот что она рассказала:
— Я работаю в профилактории «Юбилейном» дежурной по этажу. С директором профилактория Трофимовым Константином Михайловичем до недавнего времени у меня нормальные отношения складывались. Его устраивало, как я работаю. У меня даже есть благодарность за труд, которую мне вручили перед Новым годом.
Но когда выяснилось, что с ним могут не заключить контракт и когда начали собирать подписи, я подумала: а нужно ли подписывать это письмо? Я просто вижу, как он работает. За последний год никаких подвижек не было. Думаю, придёт другой руководитель, начнётся развитие — оно нашему профилакторию необходимо. В общем, это моё личное мнение, которое я выразила таким образом — отказалась подписывать письмо.
Тут и начались козни.
Сначала я узнала, что за мной ведётся слежка. У нас на этажах висят камеры видеонаблюдения. И вот ко мне подошла отдыхающая и сказала: «А вы знаете, что за вами следят?» Я спросила: «А вы откуда знаете?» Она ответила, что внизу, на ресепшене, горничная подошла к дежурной и сказала: «Вы не забывайте за Фаей следить».
Второй момент был вообще смешной. У нас на этаже есть комната психологической разгрузки. Когда я там прибираю, закрываюсь, потому что отдыхающие любят туда заходить. Там красиво, они фотографируются, да просто им там нравится. И вот Константин Михайлович заставил меня писать объяснительную, зачем я закрываюсь и что я там делаю при закрытых дверях. Я написала.
Это было накануне праздника. Понятно, что я понервничала. И после праздника почувствовала, что нога заболела. На нервной почве — у меня уже было защемление поясничного нерва. Но всё равно: надо же на работу идти. Оделась, пошла потихоньку. Вижу: стоит директор, меня ждёт у входа. Опоздала, наверное, всего на минуту, но он сказал: «Вот, новости уже начались. Минуты четыре, как вы уже опоздали. Я смотрю, вы регулярно так приходите на работу». А я не выдержала и ответила: «Константин Михайлович, если я не поставила подпись в вашу поддержку, вы меня будете теперь терроризировать?» Он: «Я вообще не понял, что вы говорите. Почему вы смешиваете это с работой?» Я: «Я как работала, так и работаю. Что изменилось-то?» «Объяснительную мне на стол, почему опоздала».
Я опять написала объяснительную.
А без пятнадцати девять меня вызывают в отдел кадров. Там инженер по технике безопасности, делопроизводитель и медсестра с алконометром. Меня пригласили, чтобы измерить уровень алкоголя в крови. Ну, конечно, ноль. Потом в одиннадцать повторно проверили. Он никак не хотел алконометру поверить, велел держать стакан. Думал, после праздников всё равно что-то покажет. Опять — ноль.
Я в таком шоке была. У меня истерика началась, я сидела и ревела от такого унижения.
Но на этом мои беды не закончились.
Не уличив меня в пьянстве, Трофимов пришёл ко мне на этаж с обыском. Натурально зашёл в нашу комнату, где отдыхает обслуживающий персонал, и залез в каждый угол. Я не знаю, что он там искал. У меня в коридоре стоит шкаф, там инвентарь, средства моющие и чистящие — всё для работы. Так вот, он и в шкаф этот залез. И оттуда давай всё вышвыривать. А у меня скопился чистящий порошок «Пемолюкс». Думаю: весна начнётся, будем генералить — уйдёт всё. «Значит, хотела домой унести!» Я говорю: «Если б хотела — унесла бы, не стала здесь держать». Ещё обвинил в том, что я «Ваниш» припрятала. Ужас просто. Я от алконометра не успела отойти, а тут — такое.
Всё на пол повышвыривал. Потом уже объяснил: «Может, вы здесь бомбу припрятали».
Бомбу так и не нашёл. И тогда начал чуть не на потолке пыль искать. Нашёл на кабельных каналах… «Объяснительную!» Я опять написала.
А вчера пошла на больничный, потому что у меня давление поднялось. Жду, что он ещё придумает.
— А сам-то Константин Михайлович как работает?
— Мне кажется, у нас работает за него Лидия Фёдоровна (Л.Ф. Микрюкова — заместитель директора — ред.). Он только приезжает, как уже идёт машину заводить, дочь забирать в школу. Потом на линейку приезжает, оперативку. И всё, мы его больше практически не видим. А если видим, он в бильярд играет. А во время выборов вообще забыли, как он выглядит. В коллективе все об этом шепчутся, обсуждают, но вслух говорить боятся.
— А вы не боитесь? Вот прочитает газету Трофимов…
— Так я же всё равно с ним работать больше не смогу. Просто хочу, чтобы люди знали, какой он на самом деле. Когда депутатов выбираем, они говорят, что служат народу. А на самом деле… Попробуй только слово против сказать… Да я и сказать-то ничего не успела.
— Вы уверены, что такое отношение связано именно с вашим отказом поставить подпись?
— Конечно. Я же говорю: у нас до этого хорошие отношения были. Это именно клевета и месть за то, что я не подписала.
— А что в письме написано?
— Там говорится о том, какой он хороший руководитель.
— Люди многие подписались?
— Да. У нас же половина пенсионеров. Как не подпишутся?
— А сейчас-то он от вас чего добивается? Уволить хочет?
— Наверное, ищет предлог, чтобы уволить меня по статье. Раз даже с алконометром пришёл, значит этого добивается. И хочет показательно это сделать, чтобы другим неповадно было.
Значит, тридцать седьмой год, говорите? Репрессии? Точно. Только не в ту сторону смотрите, господа. Гляньте вот в эту.
Директор учреждения областного значения, депутат Думы АГО, председатель политсовета Артёмовского отделения партии «Единая Россия». Слежка, обыск, давление на подчинённых и откровенное издевательство над ними. Как вам такое сочетание?
Так кому ж в действительности-то в тридцать седьмом жилось бы комфортно?
Логично было бы задать и другие вопросы. Отчего всё же народ власть не любит? Отчего депутатам не верит? Отчего всё меньше избирателей голосует за правящую партию?
Ой, как трудно догадаться, отчего…
