Нам, конечно, не привыкать. За два с лишним года мы уже убедились, что спорить можно в том числе и с бывшими прокурорскими работниками и даже выигрывать у них процесс.
А вот привыкнуть к мысли о том, что человек, совершивший не просто противоправный — низкий (это моя точка зрения, это я так думаю) поступок, без конца пытается доказать, что у него есть какая-то честь и какое-то достоинство, которые могли пострадать от пары фраз, напечатанных в газете, никак не могу.
Никак не могу осознать и тот юридический казус, что Болсун, человек, в чьих моральных устоях я очень сильно сомневаюсь, вправе требовать от нас компенсации морального вреда. Однако требует — и даже получает компенсацию. Правда, не в тех объёмах, каких бы хотел.
На этот раз он попросил по 60 тысяч с редакций газеты «Всё будет!» и «Егоршинские вести» за свои страдания — речь идёт о предыдущих судебных тяжбах, когда Свердловский областной суд (в отношении газеты «Всё будет!») и Артёмовский городской суд (в отношении газеты «Егоршинские вести») удовлетворил по одному из исковых требований этого господина. В первой газете речь шла о том, что он не являлся на судебные заседания в Ленинском областном суде, во второй — о том, что часто ездил за рулём в нетрезвом состоянии. Нам доказать свою правоту удалось в Артёмовском городском суде (требований в иске было несколько — и Болсуну было отказано в полном объёме), но судебная областная коллегия в части требования по поводу явки на заседания это решение отменила. «Егоршинские вести» проиграли по одному из пунктов иска уже в Артёмовском суде.
Речь, повторю, о прежних тяжбах, но Болсун объединил требования о компенсации морального вреда к обеим газетам с более современным иском о защите чести и достоинства к газете «Всё будет!» в одном процессе. Что случилось с честью и достоинством Болсуна, я уже сказала в самом начале.
Теперь о компенсации. В Гражданском кодексе моральный вред определён как физические или нравственные страдания. Как ответчик, я исходила из того, что истец должен был представить какие-то доказательства этих своих страданий. И Болсун представил… свой рассказ. Он рассказал, какие моральные переживания он испытывал, как его мучили мысли о том, что о нём написали неправду, сказал он также, что у него после этих публикаций начались постоянная бессонница, головные боли. Посочувствовав страдальцу, я спросила: «А почему ж вы в больницу не обратились, раз вам было так плохо?» Ответ удивил даже судью: Болсун заявил, что здоровье его ухудшилось, конечно, но не настолько, чтобы обращаться в больницу… Очевидно, только настолько, чтобы обратиться в суд…
Ещё я сказала на процессе и повторю сейчас: на мой взгляд, истец никак не доказал причинно-следственную связь между причинением вреда и наступившими физическими и нравственными страданиями. То есть я могу допустить, что Болсун страдал, что ночами не спал, но думается мне, что страдания эти едва ли были связаны с тем, что написала про него газета. По вине Болсуна погиб человек: он сбил женщину, бросил её умирать, и она умерла — по этой причине действительно можно испытывать и угрызения совести, и стыд, а это и есть нравственные страдания. Но только газета-то тут ни при чём. Болсун сам виноват в том, что оказался в таких обстоятельствах, при которых постоянно испытывает (если испытывает, конечно) нравственные страдания. Он сам себе нанёс такой моральный вред, в сравнении с которым вина редакции просто мизерна.
И сейчас, чтобы облегчить страдания, Болсуну бы не в суд идти, а в церковь сходить. Впрочем, последнего я на процессе не сказала — зря, быть может.
Усомнился в нравственных страданиях Болсуна и редактор газеты «Егоршинские вести» А.М. Шарафиев.
Суд, тем не менее, принял решение исковое требование С.А. Болсуна о компенсации морального вреда удовлетворить и обязал и ту, и другую редакцию выплатить истцу по 500 рублей.
Уж не знаю, доволен ли истец. Ну да, выиграл, конечно. Но всё же тысяча — это не 120 тысяч. На таблетки от головной боли, наверное, хватит, а вот от бессонницы Болсуну придётся как-то иначе лечиться.