…Сижу у отца Сергия в его доме. Дом расположен рядом с храмом, он куплен недавно, ещё только обустраивается, уюта особого нет. Мы разговариваем о Светлом Воскресении, о чудесах подлинных и мнимых и пьём чай с конфетами — вкусными такими малиновыми ирисками.
— Ты уж прости меня, Ирина, больше нечем тебя угостить, — улыбается батюшка.
Ну да, я за угощеньем сюда пришла. Только вот не за сладким — за духовным. Такой пищи вдруг захотелось. И отец Сергий рассказывает, открывает какие-то книги, читает, объясняет. Я, не определившись в своих духовных пристрастиях, к этому православному священнику, которого вижу в первый раз, испытываю симпатию, хотя журналистский максимализм заставляет и спорить, и приводить самые немыслимые аргументы. Батюшка сердится на мою бестолковость, но разговор продолжает. Виду не подаю, однако чувствую, как что-то во мне прорастает… Вера, что ли?
Может, именно оттого вскоре я вновь прихожу в Свято-Ильинскую церковь — на Крестный ход. Хотя, конечно, есть у меня и чисто практическое дело — я пишу репортаж о Пасхе. Но очень скоро моё журналистское задание становится делом второстепенным. Стою, вглядываюсь в лица людей, которые слушают отца Сергия, и, кажется, именно с этих лиц читаю главные слова о любви, которые должны быть сказаны на этом великом празднике. Мы идём вокруг церкви, тоненькая свечечка упрямо держит слабый огонёк, холодный и резкий ветер никак не в силах погасить это пламя.
…Я вовсе не собираюсь креститься. Всегда считала, что это не самый главный факт для биографии верующего. И оттого не вижу в крещении никакого смысла. А вот отец Сергий думает иначе. Он несколько раз говорит мне об этом, а потом просто приезжает в редакцию и просто совершает обряд. Эту историю моего крещения знают все мои коллеги. Сказать, что в этот день я из редакции вышла другим человеком, не могу. Но этот факт моего «принудительного» крещения я обдумываю вот уже на протяжении десятка лет и понимаю, что отец Сергий знал меня лучше, чем я сама. Наверное, так же — насквозь — он видел всех своих прихожан. Видел и принимал. Сколько же своих бед принесли они за годы сюда, в церковь, к этому священнику, чтобы именно с его помощью достучаться до небес. Ведь с радостью в храм идут намного реже. Сколько артёмовцев нашли здесь утешение, надежду, сколько их отец Сергий наставил на путь истинный, вернул к жизни.
Я ни разу не надену крест, который он мне вручил, но почти не буду с ним расставаться, нося с собой в сумочке, в кармане, в кошельке…
…Мы видимся редко, хотя отец Сергий читает местные газеты, всегда в курсе того, что происходит в городе. Иногда батюшка звонит, чтобы высказать какое-то мнение, иногда предлагает опубликовать что-то, порой просто привозит книги, которые, по его мнению, я обязательно должна прочитать. Признаюсь, читаю не всё, хотя, конечно, многое. Но это же не главное. Главное, что батюшка принадлежит к той группе людей, чьё мнение для меня очень важно. И он об этом знает. Оттого иногда ругает меня так сильно — знает, я обязательно услышу то, что он говорит. А сердиться, быть строгим, даже суровым он умеет. Что я в такие воспитательные моменты испытываю, трудно описать. Ох, как я однажды получаю за то, что обычную обрезку деревьев называю в газете Великим постригом — батюшка специально приезжает ко мне, чтобы сказать, что он думает по поводу такой «игры слов».
— Это глумление, — объясняет он. — Разве можно допускать это человеку разумному? Ты всех верующих походя обидела.
Я до сих пор помню выражение его лица. И с тех пор мне не хочется шутить на подобные темы.
…Отец Сергий строит храм иконы Божией Матери «Умиление». Сначала долго вынашивает идею, потом ищет подходящий проект, добивается разрешения на строительство церкви — и ему разрешают строить в самом центре города, на пустыре. Потом отказывают, снова разрешают — он проходит тысячу всяких согласований. И начинает строить! Сам — бревно к бревну. Ездит в лес, выбирая нужный материал. Церковь растёт, её торжественно открывают, в неё приходят первые прихожане, но отец Сергий остаётся служить в старенькой Свято-Ильинской церкви, которую он же перестроил из здания бывшей начальной школы и которая стала первым храмом, возведенным в Артёмовском районе в новые времена. Храм Серафима Саровского на Буланаше, церковь на областном сборном пункте тоже построены его руками.
Строитель от Бога — вот уж поистине в этом случае слова приобретают двойной смысл.
…Как-то странно, что батюшка, которого я не вижу в течение месяцев, возникает в моей жизни тогда, когда происходит несчастье. Я не буду об этом рассказывать. Скажу только, что батюшка не утешал, он дал возможность увидеть всё совсем в ином — думаю, что в истинном свете. Кто бы знал, как я ему благодарна за это.
…Знаю, эти мои слова — очень светское прощание. Конечно же, прощаться со священником нужно иначе, но я, увы, не умею. Пусть о том, как он вёл службу, как разговаривал с людьми, какую роль сыграл в развитии идей православия на нашей территории, скажет кто-нибудь другой. Из меня не получилось прилежной прихожанки — почему-то надеюсь, что меня простит тот Бог, которого так бережно хранил в своей душе отец Сергий и которым так щедро делился со всеми нами.
Я точно знаю, что сохраню его подарок.
…Последний наш разговор состоится в конце июля. Отец Сергий позвонит, чтобы поблагодарить за публикацию рассказа «Яко с нами Бог», за утешение, как он говорит. Голос непривычно слабый, я уже знаю, как он болен. И отвечаю, что готова напечатать что угодно, лишь бы…
— Выздоравливайте, — прошу. — Пожалуйста, выздоравливайте.
А потом понимаю, что эта просьба звучит так: «Только живите, только не оставляйте нас».
Отец Сергий умер в день моего рождения, 10 сентября. А сегодня я в первый раз надела его крест.