Садились в эшелон и ехали
Раиса Петровна Гареева — человек в Артёмовском городской округе известный. С 2006 года она работает в комитете солдатских матерей. Комитет в первую очередь занимается призывом, потому и новобранцы, и их ближайшие родственники могут встретиться с ней на сборном пункте. Да, это та самая женщина, которая, провожая сформированные команды и эшелоны из Егоршино, подходит к призывникам, интересуется их самочувствием, даёт им важные советы, которые точно пригодятся ребятам уже в ближайшие дни.
Ну, а дальше они уезжают служить, а она, если потребуется, приходит на помощь. Комитет солдатских матерей старается всегда быть с военнослужащими на связи и работает напрямую с воинскими частями.
Проблемы бывают разные. Например, медицинского характера (Раиса Петровна вспоминает историю с вспышкой пневмонии в Елани), коммуникативного (не каждый может легко влиться в армейский коллектив, и тут последствия бывали очень тяжёлые), финансового (сложной, например, ситуация стала, когда появились карточки и банкоматы, которые ребята, особенно из сельской местности, видели впервые).
В доковидные времена комитет получил от Заксобрания области разрешение сопровождать эшелоны. В течение пяти лет солдатские заступницы садились в поезд и ехали вместе с новобранцами — обычно, говорит Раиса Гареева, на Дальний Восток. Прибыв к месту назначения, «сдавали ребят, можно сказать, прям по списку, и проверяли баню, проверяли клуб, проверяли столовую, всё актировали». Военком говорил: когда эти женщины сопровождают призывников, он может спать спокойно.
Однако пришёл ковид, и ездить с эшелонами комитету солдатских матерей запретили. Но в 2022-м у них появились новые заботы.
Отвечают обычно ночью
Раиса Петровна объясняет, чем комитет занимается (дополнительно, призывные кампании, службу на мирной территории тоже никто не отменял) с 2022 года:
— Двадцать второй год показал, что мы ещё нужнее стали. Хотя почти сразу выяснилось, что мы не можем справиться со всем объёмом работы. И были созданы фонды защитников, с которыми сейчас мы работаем вместе. И это на пользу и нам, и фондам. Фонды немножко в другом направлении действуют, к ним обращаются по другим вопросам. А мы всегда работали с воинскими частями. У нас есть их координаты, связь установлена. Нам проще найти военнослужащего.
К нам на сегодняшний день обратился 51 человек. Каждый, кто обращается, пишет заявление, чтобы потом не сказали, что мы кого-то разыскивали без разрешения родителей или без разрешения жены. Конечно, очень тяжело, когда на другом конце провода говорят, что тот, кого мы разыскиваем, двухсотый… Но всё равно мы этим занимаемся, потому что мы нужны, нас просят помочь.
Я начинаю действовать по обращению, работая с округами. Смотрю, в каком округе находится воинская часть. Затем связываюсь с комендатурой данного округа, представляюсь, говорю, что мне нужен командир вот этой военной части. Старые части нас уже знают, но сегодня появились новые — им отправляю копию своего удостоверения. Ну, а потом всякие моменты есть. Напрямую работаем с моргами Ростова и с центром опознания — у них тоже выясняем. И, конечно, с военнослужащими созваниваемся. Ребята обычно звонят ночью. Командиры — тоже. Я им днём всё напишу по поводу обращения, которое получила, а они мне стараются ночью ответить.
Нужно не вредничать, а помогать
Моя собеседница рассказывает, что ребята звонят не только для того, чтобы что-то сообщить:
— С Новым годом многие поздравляли, довольны очень, что гуманитарку отправляют, «спасибо» говорят, что «помогаете нашим родителям и жёнам». Очень много было поздравлений новогодних, прям до слёз. И так вечером звонят. «Мать! — кричат, — мать, привет!»
Ребята, которые в отпуск приходят, тоже приезжают в гости, звонят. Вот сейчас в выходные один боец приехал в Нефтекамск. Позвонил, видео включает. Говорит, я у мамы в Нефтекамске. Я ему помогала с документами, сгорели у него и военный билет, и паспорт. А он уходил от нашего военкомата. Приехал в военкомат, там ему сказали: пусть документы делает воинская часть. И вот он на костылях, в гипсе, на такси приехал к нам домой. И рассказал, что случилось: «Всё у меня в БТР сгорело. Все погибли, я один остался живой, только меня волной выбросило, говорят, потому что я худой». И мы с ним поехали, всё сделали, новый паспорт, военный билет… И ещё с госпиталем в Екатеринбурге созвонились. Он полежал, подлечился и снова уехал в зону СВО.
Или вот другой случай. Наш парень, артёмовский, мобилизованный. У него прямо там случился приступ, пошли камни. Позвонил мне, говорит: «Вообще не могу, мне какую-то таблетку дали, а я не могу, им объясняю, что у меня что-то болит, наверное, печень. Они: „Оперировать мы тебя здесь однозначно не будем, ну давай вот сейчас таблеточку дадим, пройдёт“. А не проходит».
Я попросила дать телефон врачу. Представились друг другу. Говорю: «Давайте договоримся, вы его сейчас отправляйте сюда, а мы здесь уже его прооперируем. Какой он вояка, если у него там все болит?» Он засомневался: вдруг не доедет. А я: если он у вас там погибнет, это лучше? И он согласился: «Ну давайте, берите мой номер телефона, пусть он покупает билет на поезд, и, сколько будет ехать, будем на связи втроем: он, я и вы. Если что, в любом городе мы его ссаживаем в госпиталь».
Ну всё, мы взяли телефон, и мой мобилизованный сел в поезд, а потом решил выйти на перрон, пока было время до отправки. И там таксист предложил довезти его до дома, сказал, что, если сильно прижмёт, завезёт в больницу какую-нибудь. Он поехал, и через каждые 100-200 километров мне отзванивался. Затем была ещё история с госпиталем — без направления туда нельзя. Пришлось ехать в Елань — он в последний раз за этой частью числился, там уговаривать командира, объяснять, что не нужно вредничать, этот военнослужащий чей-то сын, отец, что его дома ждут дети, но он не отказывается воевать, просто надо ему помочь, подлечить…
На следующий день он приехал в госпиталь с направлением, его прооперировали, из госпиталя он каждый день мне звонил, докладывал, как шов наложили, как всё заживает у него.
Сейчас за ленточкой уже. Перевели его в разведроту. Говорит, никогда не мечтал, что когда-то всё перестанет болеть, — видимо, до этого его боль лет десять мучила. Говорит, сейчас ест вообще все и теперь может спокойно воевать.
Ну вот, а если бы не комитет солдатских матерей, то как бы сложилась его судьба?
И сейчас он мне постоянно звонит, сообщает, что у него всё хорошо…
***
Пока мы разговаривали с Раисой Петровной, собралась очередь из тех, кто пришёл к ней за помощью. В ноябре прошлого года у комитета солдатских матерей появилась возможность вести приём не на дому или где получится, а в офисе, на постоянной основе. Свою помощь комитету предложила Общественная палата АГО. И теперь есть адрес, куда можно обратиться, — Артёмовский, ул. Ленина, 28. Раиса Петровна Гареева ведёт приём по понедельникам.