Родню помнят до седьмого колена
На фронт наш земляк ушёл в сентябре 2022-го, уже имея за плечами опыт ликвидатора последствий осетино-ингушского конфликта 1992 года и участника второй Чеченской кампании:
— В 1998 году после призыва попал в республику Северная Осетия — Алания, с первого дня служба считалась «ликвидацией последствий осетино-ингушского конфликта 1992 года». Про осетино-ингушский конфликт до призыва даже не слышал. Также на срочной службе не понимал, почему на 23 февраля у них выставляются усиленные посты, а потом поизучал вопрос, узнал про депортацию Чечено-Ингушской АССР в 1944 году… Что мне нравится в народах Кавказа — это память предков, сила рода: они родню помнят до седьмого колена, у них априори слово старшего закон, у них сильная взаимовыручка и очень крепкие семейные связи. Сам был свидетелем: мы ехали с полигона через какой-то населённый пункт и увидели праздник — во всю улицу в 2 километра стоял стол длиннющий, а за ним, очевидно, сидели родственники.
Чтобы не пускать боевиков
Когда была объявлена контртеррористическая операция на чеченской территории и часть российских подразделений из Владикавказа была направлена туда (потому что близкое расположение) на выполнение служебно-боевых задач, Иван три дня ходил за командиром, чтобы и его отправили в эту командировку. В итоге в составе своей группы он убыл в Бамут:
— Сложность вся в том, что в советское время в городе были ракетные войска, а под ним — шахты с коммуникациями подземными. В первую чеченскую Бамут оставался под боевиками даже после взятия Грозного. И во вторую чеченскую, чтобы не допустить повторно боевиков, силами нашего батальона населённый пункт был взят в круговую оборону. В будущем этот опыт оказался полезным тем, что научился жить в окопе, организовывать быт в любых условиях. Скажем, при обустройстве блиндажа хитрость была небольшая: закапывались чуть глубже пояса, потом просто делали проход, а оставшиеся земляные выступы использовали как постель и как стену.
Зачем копать зигзагами
В 2022-м, уже при подготовке блиндажей на херсонской земле, Ивану пригодилась другая премудрость — копать траншеи зигзагами: кто-то из товарищей, вспоминает собеседник, по этому поводу крутил пальцем у виска, но он-то ещё со школьных уроков НВП знает, что так меньше повреждений от разлёта осколков. А вообще, замечает ветеран, ему на СВО и «с командирами повезло», да и бойцы, которые остались в строю после первых испытаний, «все проявили себя очень достойно».
Контракт с Минобороны РФ Иван Малыгин заключил 1 сентября, на следующий день с другими добровольцами был на Украине и к вечеру в составе группы гранатомётчиков, стрелков и пулемётчиков прибыл на позиции:
— У нас был второй эшелон обороны, весь сентябрь мы были в обороне, окапывались. Однажды выходили из тактического окружения (это когда появляется перспектива окружения). А в октябре, до того как нам привезли первых мобилизованных, мы пошли на первый штурм. Накануне двигались несколько километров ночью, пришли, за день окопались, а к вечеру комбат говорит: наутро опять выходить. На следующий день пробирались километров 10 — и это во всём обмундировании, через кустарники. Приползли на исходную — думаем: сейчас опять окапываться, но нет — отдохнули, рюкзаки бросили и двинулись на штурм. Впереди идёт разведка, за ними — простреливаемая территория, дальше — противник.
Изучали по одним учебникам
Штурмовать отправились малыми группами. В команде с Иваном был гранатомётчик Андрей и помощник — деревенский парень Николай:
— Честно говоря, удивляюсь выносливости работяг деревенских: они всю жизнь физически работают и на фронте, как ломовые лошади, всё выдерживают. И вот мы идём в первой группе, тащим на себе оружие, снаряжение, сил нет, обезвоживание. И смотрю: Коля на колено припал и куда-то лупит из автомата. Вижу: противник через поле бежит к своей позиции. Хватаю со спины помощника свой заряд, заряжаю в гранатомёт и — стреляю. А у них там позиция огневая была, и история умалчивает, успел он забежать к себе или нет, потому что у нас случился стрелковый контакт, и противник, который тактику войны изучал по тем же учебникам, что и мы, приёмы ведения боя использовал аналогичные.
«Вятка, помогайте!»
А дальше, вспоминает собеседник, группа оказалась под плотным стрелковым огнём:
— Мы залегли переждать, вокруг всё свистит, как в фильмах. И слышу от Коляна: «Ой». Зову его, а он молчит. Смотрю — а у него голова набок. Ползу к нему, переворачиваю, а он уже без сознания. Шальная пуля попала под броник, пробила лёгкое. И тогда мне уже не до страха было. Стал его тянуть, Андрюху зову — с ним вдвоём пытались вытащить — тоже не получается. А с нами шёл батальон с Кирова, и я им ору: «Вятка, помогайте!» А под обстрелом залегли все — тишина. И тогда не знаю, что за зверь во мне проснулся, но они в итоге, хоть стрельба не прекращалась, вышли на подмогу. Но смотрю на него, а он уже умер — это самая большая потеря была для меня.
И повёл за собой отряд
А на одном из участков фронта, вспоминает Иван, их группу чуть не забыли взять на боевое задание. Накануне штурма, пояснил собеседник, была перекличка: всех мобилизованных назвали, а добровольцев, которые вместе с Иваном подписывали контракт в сентябре, — нет:
— Из нашей группы остались Андрей, Костя, я, Вова и ротный с комбатом (двое человек на тот момент погибли, остальные были госпитализированы с ранениями). И вот, идёт перекличка — мобилизованных и штатных отметили, поставили задачи. А про нас — ничего. Подхожу: так и так, мы ещё остались. Командиры: на БЗ пойдёте? Я им: а для чего мы сюда приехали? И оба командира с искренним удивлением смотрят на меня. А я: что за вопросы-то? На тот момент уже был командиром отделения, на штурм должен был идти замыкающим, чтобы координировать действия. Но так как ребята, которые к нам прибыли после ротации, были без опыта, в первый бой я пошёл в первой двойке, а координировать пошёл командир взвода. Мы должны были обнаружить противника, передать информацию артиллерии и откатиться, дать отработать арте и миномётам.
Задачу выполнил, но товарища не бросил
Рядом с Иваном Малыгиным шёл прикомандированный к группе сапёр Олег Филиппов (как узнал позже Иван, потомственный учитель физкультуры из Красноуфимского района) и оценивал безопасность ситуации. Задачу группа выполнила, но, говорит Иван, поступил приказ продолжить движение:
— Олега, парнишку молодого, который со мной впереди шёл, мы отпустили, потому что он должен был сопровождать нас до момента, как обнаружим противника. В итоге мы вернулись, а у меня даже второго номера нет. Пока передвигались, получил стрелковые ранения: пулевые в обе ноги и руку перебило. И Олег, когда увидел, что я обездвижен, вернулся. Помог мне расстегнуть бронежилет и залёг рядом, ждал, пока я из броника вылезу. С трудом выбрался, его толкаю: мол, выходим, а он всё уже, даже ни звука не издал, как лежал на животе, голову опустил на руки, а из-под каски кровоподтёк. Потом ребята 5 км меня на руках несли, даже комбат нёс… В госпиталях пока лежал, эту ситуацию прокручивал, пытался задним числом понять, как надо было действовать, и ни к какому варианту не пришёл, если честно.
Пишите, будто общаетесь с другом
На фронте есть место и светлым чувствам, положительным эмоциям, добавил Иван какое-то время спустя после беседы. И рассказал про письма, рисунки, которые приходят с гуманитарной помощью, про то, как «брутальные мужики бородатые, сами не ожидая от себя такого, порой сидят над этими листочками и пускают слезу»:
— Первый раз, когда нам письма с рисунками принесли, мы отправили их по окопу. До меня когда дошли, я рисунки посмотрел детские — очень умиляет. Но, когда начинаешь читать письмо, там непредсказуемо ком к горлу подступает — сидишь с этим письмом и читать не можешь. Думал, это у меня одного сантименты такие, а на ротацию когда выезжали, увидел: мужики, которые там с самого начала, у них за плечами не один штурм, прожжённые вояки, вечером у костра сидят, письма читают, и у них глаза от слёз начинают блестеть. Один читал — другому отдал, тот пару строк прочитал — третьему отдал. Конечно, это проходит всё, но эмоции неожиданно захлёстывают. Единственное, бывают такие письма, в которых плюс-минус один и тот же текст — такое ощущение, будто на уроке дети пишут по заданию, а не сами от себя. В школах когда бываю, не везде вспоминаю об этом моменте, но объясняю: ребята, пишите, будто вы с товарищем общаетесь, представляйте какого-то близкого друга — расскажите новость, что у вас в жизни происходит, про события — такие искренние слова больше всего будут бойцу понятны.
По-новому
С того времени прошло два с половиной года. По состоянию здоровья Ивана комиссовали. Сейчас ветеран живёт на Буланаше и включается во многие события посёлка и города: на 9 Мая поднимал капсулу времени, общается со школьниками на классных часах, стоит в почётном карауле на прощаниях с воинами спецоперации и участвует во многих других делах «Боевого братства», помогает методисту ДК «Угольщиков» Любови Меньшениной в подготовке экспозиций про земляков-героев, генерирует и воплощает творческие и рабочие идеи, трудится, ездит по родному краю и любуется церквями и домами старинной постройки — по-новому всматривается во всё, что называется жизнью.
