По состоянию здоровья она не могла принимать участие в обычных колхозных работах, но тем не менее была большой труженицей. Женщина-инвалид, да ещё с четырьмя детьми, в колхозе состояла и получала паёк за свой труд. Больная нога, круглый год обутая в ватный сапог, мешала ей нормально двигаться, но зато у Татьяны Александровны были руки мастерицы. Они-то и одевали всё село, и кормили её семью. Здоровой ногой качала педаль ножной швейной машины, работала с утра до поздней ночи, зажигая керосиновую лампу. Фуфайки и телогрейки для взрослых, ребятишкам из материнских платьев одёжки мастерила, а из полотенец могла сшить нарядную рубаху.
В годы войны, да и после неё, одеждой деревня не шиковала. Ещё и в 50–60-е годы колхозы премировали хороших работниц отрезами ткани на платье или кофту. И вот тут мастерица-швея на вес золота. Чтобы не испортила «матерьял» да ещё сэкономила. И такой наряд только «на выход». Перешивка, перелицовка одежды были нормальным повсеместным явлением. А уж дети редко в новье ходили, или за старшими братьями донашивали, или материны да бабушкины гардеробы в расход шли. Татьяна Александровна не отказывала никому, все заказы выполняла. К «тёте Тане» девчонки прибегали за обрезками ткани, ленточки в косы сделать. А старшим, кто окончил семилетку и переходил в восьмой класс, в арамашевскую школу, шила новые платья. И для односельчан она шила бесплатно, это вроде бы и был её колхозный труд.
Татьяну Александровну помнит старшее поколение мироновцев, о ней вспоминают на встречах краеведов и так, между собой, а домик показывают приезжим: «Здесь жила тётя Таня, мастерица — „золотые“ руки».
