«Я — гражданин СССР»
Павел Иванович жил до 18 лет в Баку и подтверждает устоявшееся мнение о людях из этих мест:
— То, что на Кавказе все музыкальные, это правда. Я и сам, если бы не был танцором, стал бы музыкантом. В юности играл на трубе, пел. Мне отец говорил: будешь петь. А мама танцовщица была, говорила всегда отцу: «Ты посмотри на его ноги, он по первой позиции ходит, будет танцором». В войну она ездила с концертом на фронт и там погибла.
Сам себя хореограф называет гражданином СССР: начал танцевальную биографию в детстве, а после армии объездил в составе танцевальных ансамблей весь Союз:
— Стал ходить в студию хореографическую с пяти лет, в семь уже начал танцевать, исполнял все кавказские танцы. В армии я тоже танцевал 4 года. А после службы мы с ребятами, шестеро человек, отправились поступать в ансамбль Игоря Моисеева, но поздно, группы были уже набраны. Тогда решили пойти в «Берёзку» к Надежде Надеждиной — та нас с руками-ногами взяла, и мы, такие парни-виртуозы, за месяц вошли в программу. Но министр культуры Фурцева сказала: нет, «Берёзка» должна быть целиком женским ансамблем. Ну, что делать, вернулся домой и решил отправиться в самостоятельный путь: закрыл глаза, пальцем ткнул в карту — и поехал в Краснодар. Там потанцевал, а дальше ездил с танцами по всей стране. Позже приехал в Ревду, стал руководителем заводского танцевального коллектива на целых 40 лет и продолжал выступать с ансамблями по стране.
Когда твои учителя Миша и Игорь
Пусть не жаловала судьба танцора Музафарова быстрыми результатами, но зато одарила общением с единомышленниками и учителями:
— В юности я очень полюбил танцы Махмуда Эсамбаева, в 15 лет я месяц у него учился. Он сам осетин, лезгинец, но я у него в основном научился восточным танцам: какая у него была пластика, и талия сорок сантиметров! Он мало с кем общался, на гастроли ездил только с женой и в ученики редко кого к себе брал. Когда нас группа была 12 человек, он к каждому находил индивидуальный подход, меня это поразило. Можно сказать, что он видел человека насквозь. У человека что-то не получается, он подойдёт, шёпотом что-то скажет, и человек танцует. Мы все называли его Миша.
С Игорем Моисеевым, продолжает собеседник, пообщаться получилось в 60-е годы в Свердловске, когда на Всероссийский семинар приехал уже в качестве руководителя и балетмейстера ревдинского ансамбля:
— Игорь Александрович провёл с нами часовой урок, потом посмотрел танцы и с каждым поработал индивидуально. Там интересная была женщина-корреспондент из Тюмени, он сказал: «Убирай давай свою камеру и вставай, паши со всеми!» Что интересно, он всем давал клички. Когда до меня очередь дошла — а я весь мокрый после танца стою — говорит: «А ты, цыган, молодец!» Я: «Да я к вам приезжал!» А он: «Знаю!» У него память такая зрительная! Думаю теперь: может, хорошо, что к нему не попал тогда: линии у его танцоров отточенные, за которыми не видно их индивидуальности. Но в целом хочу сказать, что это великий человек, великий балетмейстер. Он и в дисциплине на репетициях был очень строгий, но к людям, как и маэстро Эсамбаев, подход имел.
«Профи» должны танцевать о-го-го!
Хорошим стимулом к развитию, говорит хореограф, были семинары для балетмейстеров в Советском союзе:
— Раньше там было интересно. Например, собирались народники, я ставлю танец на весь коллектив — они это запоминают, записывают. Так и обменивались находками, мнениями.
Полезным был и опыт выступлений в Уральском хоре у руководителя Ольги Николаевны Князевой:
— Она великолепный балетмейстер, настоящий Урал показывала в своих танцах. Для себя как для руководителя я тоже выбрал это направление, правда, до всех танцевальных постановок уже сам дошёл. Вот с артёмовским коллективом уже пятый год занимаюсь, и результаты хорошие уже есть. Мы выступали в Невьянске, Ирбите, Екатеринбурге, в областных конкурсах мы дипломанты, на международных — лауреаты. В прошлом году в сентябре получили кубок «Профи», я им говорю: «Во, вы сейчас у меня профессионалы, должны танцевать о-го-го!»
Специфика работы с «Уральскими самоцветами» в том, замечает П. И. Музафаров, что обучать приходится уже зрелых личностей — от 30 до 80 лет:
— Некоторые барышни почти не танцевали, с ними просто строгим не будешь. А я взял и потихоньку-потихоньку начал с ними работать. Самое основное это репетиция, у нас она в полтора часа: что здесь отработаешь, то и на сцене будешь показывать зрителям. Я веду сначала урок, экзерсис по народным танцам. А после урока — прогон танцев, а потом начинаем новые движения изучать… Сейчас новый танец готовим. 29 сентября будет концерт хореографический. Надо всё организовать, и станцевать, и за постановками проследить.
Без «Огненного джигита» в душе — никуда
Но есть в танцевальной стезе такое, продолжает размышлять собеседник, чему ни один, даже самый гениальный педагог, не научит:
— Точно идти в танец и не размениваться по мелочам можно тому, у кого есть данные: хороший корпус, осанка, пластичность, выносливость, трудолюбие, обязательно должны быть чувство ритма и музыкальный слух. Если человек не чувствует музыку, не чувствует ритма, то ему не по адресу. Но, главное, в танце душа должна твоя танцевать и тело за собой вести. Ты на сцену выходишь и все переживания выдаёшь. Танец это жизнь!
В балетмейстерском замысле без индивидуального начала, живой искры — тоже никуда, говорит танцевальный постановщик, и открывает некоторые секреты своих творческих поисков:
— У меня в голове сначала рождается танец: сперва вижу картинку, я её у себя в уме оставляю и начинаю движения подыскивать. Таким образом создаю первую, вторую, третью картину, сопоставляю их все вместе, а потом начинаю подбирать музыку. А бывает, что танец появился непонятно откуда, и думаешь, как это получилось? Так у меня получился «Огненный джигит» — я его сам придумал и сам станцевал. С ним на фестивале в 1957 году выступил в Москве.
Есть у Павла Ивановича и своё понимание профессионализма в хореографической среде:
— Каждый хороший танцор увлекается чем-то одним серьёзно: кто балетом, кто бальными танцами. Вот есть сегодня те, кто по полу ползает или дрыгается, я их не признаю. А уважаю — народный танец, в нём есть энергия, народ ведь это чувствует: у людей включается память глубинная, они радуются, аплодируют. И танцорам это очень приятно, когда зритель его принимает.