— Юра, мы знаем тебя как талантливого баяниста, спортсмена и даже шахматиста. А стихи ты давно пишешь? И почему вдруг такая тема? Тебя вдохновляют ужасающие мусорные виды нашего города?
— Рифмовать начал с мероприятий, концертов и праздников. Переделывал к ним песни, тексты, стихотворения — просто целые горы переделывал. А потом стали приходить удачные мысли, захотелось их тоже записать. А экология… Я же не лозунги пишу, не кричу: «Мусор, ребята, не бросайте!». Я пишу о городе, о людях, о том, что мы явно не замечаем приветов природы — целый цикл есть об этом, называется «Природы лик».
— Что ещё ты любишь в жизни, кроме музыки и поэзии?
— Очень люблю высоту, знаете, горы, прыжки, риск… Обожаю спортивный туризм. И безмерно уважаю тех людей, которые этим делом живут и увлекаются. Ну и, конечно, люблю природу — это ведь ясно!
— Юра, ты молод, позитивен и явно не из тех людей, которые, случись что, пройдут мимо. А как ты оцениваешь молодёжь, живущую в нашем городе?
— Отвечу так: в нашем городе её фактически не заметно. Разве что на дискотеке где-нибудь соберётся. Но, судя по Интернету, у молодёжи сейчас в почёте какие-то низкие качества. И стремления такие же — скучковаться и над чем-нибудь поржать, если грубо, то угарнуть. Вечеров нет, хотя бы поэтических или таких, например, как рок-квартирник в Асбесте. Там молодые музыканты, поэты и все, кто что-то просто хочет сказать публике, могут беспрепятственно сделать это. Сегодня молодёжь как-то стесняется показать другим свою разносторонность. Почему зазорным вдруг стало то, что ты и ходишь в музыкальную школу, и рисуешь, и шахматами занимаешься, и спортом тоже? Непонятно…
— Какие качества человека тебя больше всего привлекают, какие отталкивают?
— Привлекает жизнелюбие, а ещё юмор. Но самое главное для меня — это открытость. Поражаюсь людям, которые в толпе чувствуют себя, как дома. Взять хотя бы Ференца Листа — этот венгерский пианист без публики просто жить не мог и ничто его не стесняло. Всегда нужно быть таким, какой ты есть, так тебя будет проще принять и понять окружающим. А что касается отталкивающих черт, то я искренне не понимаю людей, которые когда-то затаили глубокую злобу и так с ней и живут, и несут её, никак не отцепятся.
— Если бы тебе предложили встретиться с каким-нибудь известным человеком из прошлого, кого бы ты выбрал и где бы с ним встретился — у него или у нас?
— Знаете, я много с кем бы хотел встретиться и даже об этом думал. Скорее всего, это были бы композиторы-романтики: Бетховен, Шуман, тот же Лист. Или, например, мне близок очень Франц Шуберт. Он такой одинокий. Одиночество и мне нравится. Все люди пытаются объединяться, но в душе-то мы все одиноки. Я бы назначил Шуберту встречу там, где он работал, — в немецкой школе: пока наша беседа текла, вокруг шумно играли и бегали бы дети. А ещё мы бы вместе с ним сыграли — ведь музыка гораздо лучше любых слов. Я бы взглянул и на Листа, в противоположность Шуберту. Мы с ним, кстати, родились в один день.
— Раз уж у нас такие временные метаморфозы, спрошу тебя, как Владимир Познер на Первом канале в конце беседы: оказавшись перед Богом, что бы ты ему сказал?
— Сложный вопрос, с учётом того, что я человек не религиозный. Не верю в Бога, но очень верю в нечто, в энергетическую силу — как хотите, так и называйте. Но, если так случится, что окажусь перед Богом, извинюсь, что в него не верил, и попрошу судить меня по моим поступкам.