Николай Сергеевич Карасёв — родственник Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка. Исследователь побывал в селе, где был похоронен его прапрадед, священник Дмитрий Дмитриевич Мамин, — принял участие в установке поклонного креста. А 2 октября заехал в Большое Трифоново «как потомок церковных служителей Маминых, так как здесь в церкви служил один из священников — П. Д. Мамин, троюродный брат прадеда». Председатель Санкт-Петербургского отделения Уральского историко-родословного общества посетил с краеведами церковь, а также дом, где жил Пётр Дмитриевич. После в администрации ТОМС посёлка презентовал уникальные данные о роде Маминых. А «ВБ!» рассказал о понимании дела, которое стало главным увлечением жизни.
У Николая Сергеевича высшее техническое образование, опыт работы на руководящих должностях. Но, замечает собеседник, если бы была возможность, то с радостью перешёл бы на научную работу в сфере краеведения. Но и сейчас исследователь Карасёв реализует свой гуманитарный научный потенциал — пишет статьи для сборников родоведческих конференций, публикует данные, удивительные и новые не только для него самого. Так, в Пермском крае долгое время не знали, что у них (кроме факта проживания в их краях знаменитого писателя) есть свои Мамины, что многие из них связаны тесными родственными узами, служили священниками.
Н. С. Карасёв с детства знал, что его прадед Дмитрий Дмитриевич Мамин какой-то родственник Мамина-Сибиряка, но первоначальные поиски приводили только к новым вопросам:
— Якобы, как рассказывали моему отцу мать и бабушка (вдова этого прадеда), Дмитрий Наркисович одного из детей (там был сын и три дочери в семье) предлагал взять на воспитание. Но вдова ему отказала, объясняя, что она не хочет разделять семью. А дальше через четыре года умер сам Дмитрий Наркисович, потом начались революции, переезды, и никакие семейные связи не поддерживались, никаких документов у нас не сохранилось. В биографиях Мамина-Сибиряка этот факт никакого отражения не нашёл.
Также было известно о традиции давать сыновьям имя Дмитрий. Хотя в сведениях, которые о Маминых были известны ранее, фигурировал только Дмитрий Наркисович:
— Мой прадед был Дмитрий Дмитриевич, и сын у него был Дмитрий. С другой стороны Мамин-Сибиряк, выражаясь современным языком, персона медийная, его биография, изучалась, публиковалась, но нигде никаких завязок не было: в его семье никаких других Дмитриев, кроме него, не было. Когда начались генеалогические изыскания, было опубликовано прямое восходящее родословие писателя, доведенное до крестьянина Арамашевской слободы, который присягал в 1645 г. новому царю Алексею Михайловичу. Внук этого родоначальника в 1712 году стал священником, ну, а последний представитель этой священнической династии служил до 70-х годов ХХ века!
Николай Сергеевич узнал, что отец его прадеда — тоже Дмитрий Дмитриевич. И в итоге в ходе своих исследований нашёл девять человек по имени Дмитрий Мамин, включая самого Д. Н. Мамина-Сибиряка. Также родовед выяснил, что в одном из сёл Пермского края возле церкви был похоронен его прапрадед, священник, который умер в 1900 году. Место захоронения удалось найти, потому что «все на селе знают, где находится могила попа», выяснилось, что там, кроме него, был ещё один священник похоронен. В сентябре Н. С. Карасёв принял участие в установке и освящении на этом месте поклонного креста.
На Урале исследователь не впервые, в 2018 году он выступал на конференциях Уральского церковно-исторического общества, Уральского историко-родословного общества, Рефтинского объединения родоведов и краеведов. Стоит заметить, именно статья рефтинского родоведа Ю. М. Сухарева подсказала верное направление в изучении рода Маминых, ведь поначалу поиски не приносили существенных результатов:
— Я года три назад начал этим заниматься. Мне отец не мог сказать ни точный год рождения, ни год смерти своего деда Дмитрия Дмитриевича Мамина: он умер 35-ти лет. Бабушка, мать отца тогда была маленькой. Где они жили — тоже был диапазон Урал-Сибирь. Например, отец уже знал, что они жили в Томске, а дальше вроде бы они куда-то переезжали. Потом в Новосибирске во время войны умерла его бабушка, вдова Дмитрия Мамина. Ну и на этом всё. Возможно, прабабушка родственников мужа не особенно жаловала. Поэтому она детям ничего кроме фамилии не рассказывала… Но однажды мне попалась статья Юрия Михайловича, рефтинского родоведа (собственно, он меня и привёз в Трифоново), о Петре Мамине, трифоновском священнике. Я с ним связался, и он мне подсказал, где искать, часто меня консультировал. С его подачи на ресурсе «Поколения Пермского края » — это там, где метрические книги пермского архива выложены — нашёл Маминых.
За три года Николай Сергеевич прошёл путь от человека, который не знал самые базовые термины, до увлечённого профессионала, который «в части своих узкосемейных интересов столько много выяснил, что навряд ли можно узнать сильно больше, разве отдельные какие-то нюансы». В первые полгода, замечает собеседник, он испытал ошеломление, потому что не ожидал, что так быстро найдёт столько много информации. Сейчас исследователю уже «интересны вещи, не только напрямую связанные с родом Маминых». Например, продолжить изучать генеалогию церковнослужителей, у которых, как и у крестьян, мещан, дворян, свои особенности в укладе жизни, которые отражены в документах.
Но, замечает исследователь, он начал знакомиться с этой темой с позиций интеллектуального познания, а не с церковных традиций. Потому что живёт всю жизнь в крупном городе «с разнообразием явлений, течений общественной жизни, в атмосфере, совершенно отличной от традиционной патриархальной»:
— Поэтому, когда вокруг тебя всё время это множество мнений, начинаешь на всё — и на религию, и на политику, и общественную жизнь — смотреть с разных точек зрения… И отношение к религии, как и у человека с советским воспитанием, у меня своё: с детства знал, что мой прадед вроде из семьи священников, но церковь я регулярно не посещаю.
Дело не в том, продолжает мысль собеседник уже в контексте изучения рода Маминых, что был великий писатель в роду, или священник, или Герой Советского Союза, — у каждого поколения свои герои:
— Были среди наших предков, как и среди нас, люди положительные и отрицательные. Но все они были воспитаны такими, каким они были, и старались достойно прожить жизнь. Личности среди них были неординарные и заслуживают того, чтобы о них знали правду. Если говорить о священнослужителях, все были разными, кто-то и формально относился к своим обязанностям: Мамин-Сибиряк в своих произведениях, зная среду священства, даже местами иронично некоторые явления показывает. Но в целом они несли свою функцию, миссию. Которая была отвергнута, а теперь мы снова к ней вернулись. Тот же Дмитрий Мамин, мой прапрадед, которому мы поклонный крест установили, как и все священники, помимо религиозной выполнял образовательную функцию: заведовал церковно-приходскими школами и преподавал не только закон божий, но и общеобразовательные предметы. И даже жёны священников. Кстати, мать Мамина-Сибиряка Анна Семёновна тоже мужу помогала учить детей.
Благодаря исследованиям находятся новые родственники, говорит родовед. Например, пятиюродный брат, который нашёл его по генеалогическим публикациям:
— Я узнал, что сестра последнего священника из Маминых в послевоенные годы работала учительницей в Чернушинском районе Пермской (тогда еще Молотовской) области. И в районном архиве попросил дать мне знать, если вдруг попадётся Елизавета Аполлинариевна, проживающая в такие-то годы, в таком-то населённом пункте (её фамилия по мужу была неизвестна). В архиве нашли, что она всё-таки жила под фамилией Мамина и разместили в новостях информацию, что она является, оказывается, родственницей Мамина-Сибиряка. Там же было рассказано о моих поисках. И эта статья, где приводились мои координаты, попала на глаза ее потомкам — так мы и познакомились. Оказалось, что Елизавета Аполлинариевна Мамина — одна из немногих сельских учителей, награжденных орденом Ленина.
Вообще, чтобы устанавливать правду, включая генеалогическую, порой стоит поднять вопрос на государственный уровень, уверен родовед. Он предложил идею восстановить сведения о личностях, захороненных в районе церкви в Б. Трифоново. Вероятно, среди них есть два священномученика:
— У меня такой опыт есть, правда не в Свердловской области: родоведу как физическому лицу можно просто получить ответ, что нет, информации по запросу не обнаружено. Или ряд метрических книг не выдаётся по причине ветхости. А если местный архив, краеведы, администрация, епархия объединят усилия и на уровне государственных органов сделают запрос в свердловский архив на просмотр всех метрических книг, то можно получить необходимые данные. А раз метрические книги есть, тот это несложно сделать: храм действовал всего 15 лет. Тем более, что захоронений возле церкви за этот период явно немного.
Следующий шаг после установления документации — проводить археологические изыскания по выявлению этих мест: современные технологии позволяют это сделать.
Ещё одна идея, которую предложил родовед, — организовать в 2022 году, юбилейном для Мамина-Сибиряка, конкурс детского творчества с литературной и краеведческой составляющей:
— Среди Маминых было много священников, так что можно организовать такой конкурс и при школах. Я со своей стороны направил предложение в министерство культуры через музей Д. Н. Мамина-Сибиряка: к юбилею писателя дополнительно исследовать имеющиеся в архивах сведения о представителях рода Маминых. Ведь то, что нашёл я, далеко не вся информация: Мамины до революции служили и в других регионах Урала и Сибири (в современных Челябинской, Тюменской, Томской областях). Но там никто изучением этой темы не занимался. А у вас в Покровском некоторое время служил дед Мамина-Сибиряка. И можно как-то попытаться объединить силы историков, активистов, профессионалов, любителей.
Николай Сергеевич обратил внимание в беседе, что не призывает изучать только Маминых. Просто хочет на примере этой работы показать, что простой человек может себе это позволить — изучать свой род и историю:
— У нас генеалогия и краеведение почему-то считается уделом избранных. А ведь эти занятия можно пропагандировать, чтобы они были массовыми. А. Г. Мосин, екатеринбургский историк, один из основателей УИРО, об этом говорил, что когда он опрашивал лет 30-40 назад старожилов, удостоверился, что в крестьянских семьях до революции знали поимённо поколений семь своих предков и за них молились. Причём, может быть они сами были неграмотными, но предков знали. А спроси сейчас ребёнка про бабушкиных родителей, не каждый ответит. Вот это мы утратили. Но чтобы это стало массовым, это должно как-то аккуратно пропагандироваться. Вот на таких примерах, как, например, моё исследование, можно попытаться заинтересовывать людей этой темой.
