Анна Александровна Михайлова (имена изменены) пока что про службу в армии ничего хорошего сказать не может. Сын ее Сергей в воинской части уже два месяца, а эмоций у всех — уже выше крыши. Вот только положительных почти нет.
К счастью, сын Анны Александровны попал в часть, которая расположена не так уж далеко от Екатеринбурга, поэтому у них есть возможность видеться хотя бы раз в месяц. Анна Александровна вместе со своим старшим сыном и друзьями Сережи навещали его уже дважды:
— Приехали мы в часть первый раз — чистота и порядок кругом. Много сосен — а на дорогах ни одной иголочки, ни травинки. Я спрашиваю: газонокосилкой, что ли, убирают? «Какое там. Все руками!» И это называется армия? — возмущенно разводит руками Анна Александровна.
Пару лет назад в России была проведена реформа, благодаря которой все хозяйственные работы легли на плечи гражданских — по крайней мере, так ожидалось. Много тогда говорилось о том, что теперь у солдат будет больше времени на физическую и военную подготовку. Однако на деле оказывается, что они по-прежнему травку руками летом убирают, а зимой — снег, наверное.
Однако это не главная беда. Для любой мамы приятнее узнать, что ее сын здоров, пусть и занимается лишь чисткой территории.
— На присягу мы не попали, потому что к этому времени Сергей уже лежал в больнице с воспалением легких, — рассказывает Анна. — Это было в конце июля, а выписали его только вчера.
Перед присягой ажиотаж, людей приехало много — с сумками огромными, отовсюду. Было раннее утро. А приказ командира — пропускать родителей только после двух, представляете? И возмущаться было бесполезно.
По словам Анны Александровны, больница была переполнена больными, у всех — или воспаление легких, или острый бронхит.
Климат в части, где служит Сергей, очень сырой — гнилой, как говорит Анна Александровна.
— Два раза ездили, оба раза дожди — наверное, самое гнилое место в России! Огромная влажность, мошкара, комары. Грозы постоянные, а как от части удаляешься — и дорога сухая, и солнце светит. Словно проклятое место.
Но если бы только климат и насекомые были проблемой, думаю, никто бы жаловаться не стал. В любом климате можно выжить, если рядом — люди хорошие. А вот в армии зачастую главная проблема как раз-таки с людьми. И думай тут, что хочешь — то ли общество гнилое, то ли поколение, то ли система…
— У него один ответ на все мои вопросы — все нормально, не волнуйся. А как нормально, если у них в тридцатиградусную жару по два часа физподготовка проходила, мальчишки в обморок падали — воды не было. И, конечно, потом пили ледяную воду из-под крана. И только после того, как они пачками стали в больницу попадать, появились фляжки с водой. Звонит мне — я слышу, голос простуженный. А он — все нормально, все нормально… В итоге — воспаление. Его в больницу положили, только когда в груди боли начались.
То, что Сергею удалось попасть в санчасть, чтобы получить хоть какое-то лечение, можно назвать везением. Ведь температура 37,5 в армии считается, видимо, температурой стандартной и вполне подходящей для человеческого тела. Только когда она подскакивает до сорока градусов и ситуация может стать критической, больному позволяют лечь в больницу — чтобы выпил горстку парацетамола и отлежался.
Выписывая Сергея из санчасти, врач спросила про настроение. Сергей ответил по-боевому — мол, хватит отлеживаться, пора служить. Милая женщина согласилась: пришёл служить — вот и служи, а не в больнице валяйся.
Анна Александровна в один из визитов в часть встретила случайно в больнице своего соседа. Оказалось, тот лежит с правосторонним воспалением легких — на пути в эту часть в Богдановиче стояли они несколько часов на жаре, и в часть он прибыл уже с температурой…
Простудные заболевания, переходящие в хронические, — не единственная беда солдат. Мозоли, такой ничтожный пустяк, так запускают, что у некоторых гниёт до кости… Солдат с мозолями в санчасть попадает, когда уже ходить не может.
Сергей к армии готовился — знал, что тяжело будет. Несмотря на это, служить хотел, и все сделал, чтобы его призвали в весеннюю призывную компанию, хотя отсрочка была до осени. Сам ездил в Екатеринбург к врачам, занимался физической подготовкой. Одного не предполагал, говорит Анна Александровна, что солдат в армии за людей не считают.
— Разочарование огромное, — качает головой Анна Александровна, — много Сережа не рассказывает, говорит — потом.
Наверное, немногие из ребят рассказывают своим матерям всю правду — Сергей поначалу не говорил даже, как кормят в этой части. Оказалось — неделю есть не мог. Тарелка жидкости, капустный лист. И столовая, насквозь пропахшая гнилой рыбой.
— А я еще наивно спрашиваю — красная рыба? «Ну о чем ты, мам…»
По словам Сергея, дедовщины нет. Может быть, играет роль возраст — Сережа старше многих призывников.
— Очень хорошо он отзывается о сержантах, — рассказывает Анна Александровна, — заботятся о солдатах, когда и телефон дадут. Толку от симки, которую выдали в военкомате, никакого — телефоны сразу отобрали. Звонит, и все шепотом, шепотом. Бывает, что разговор резко прекращает, если там кто-нибудь мимо идет.
Им говорят — не детский сад. Разумеется, не детский.
— Но разве беспредел должен быть? — возмущается Анна Александровна. — У всех разная физическая подготовка. Должен же быть какой-то подход. Или я что-то не понимаю…
Дима, друг и одноклассник Сережи, попав из этой части в другую, сказал, что там совсем другая жизнь началась. Но эта часть — не одна такая. Вести о суицидах и побегах летят со всех сторон — из Пышмы, Челябинской области… Да что там — друг Сергея рассказывал, что служил его знакомый под Новгородом, заболел, да так, что жидкость из легких пришлось откачивать.
Спрашиваю Анну Александровну про контрактную службу — с такими впечатлениями от армии думала встретить ярый протест.
— О контракте пока речи нет, — отвечает Анна, — понравится ему — может быть. Человек взрослый уже, если посчитает, что так ему будет лучше — куда деваться, видно, доля матери такая.
По воскресеньям Анна Александровна не разлучается с телефоном — ждет звонков. Писем Сергей пока не пишет, поэтому всё стараются обсуждать в телефонных разговорах.
— Место очень красивое, — говорит о территории части Анна, — когда второй раз ездили, от дождя под кустами спрятались — стоим, сосновым воздухом дышим. Чистота, порядок, красиво. А человеческое отношение к солдатам отсутствует.
Анне Александровне пришло письмо из части, просят посотрудничать — написать, чем сын увлекался в школе, чем интересовался. Но Сережа говорит, что все это ерунда, будет её ответ в папке пылиться.
— Наверное, кому-то нужно работать с личным составом, вот они и «работают», — считает Анна Александровна.
Мне сложно с ней не согласиться.
Друг Сережи Андрей рассказывал про свою присягу — мороз под сорок, они стоят на плацу, ногами к земле примерзли, и губы от холода не двигаются…
Сколько мы ещё не знаем о службе в армии, и, главное, не узнаем никогда? И, самое важное: что же должно измениться в стране, мире, в сознании, чтобы хотя бы приблизиться к верному решению этой огромной по масштабу проблеме? А пока получается, что армия — абсолютно изолированное и не поддающееся влиянию извне маленькое деспотичное государство.