Не привычная к таким большим толпам людей в День Победы, я чувствую себя не совсем уверенно, тем более что большинство мамочек эта плотность людей совсем не занимает — все поголовно считают, что для их маленького ребенка всегда есть место. А потому они готовы прошествовать по моим ногам к самому ограждению, где, конечно, для них всегда найдется место. К тому же, помимо родителей, притащивших на парад своих малолетних, то и дело плачущих детей, есть другие агрессивные персоны, которые идут туда, «куда им можно», и «кто вы вообще такие». На удивление, самой спокойной и терпеливой оказалась молодежь. А терпение очень всем пригодилось: чтобы занять место, некоторые пришли к месту действия в семь-восемь утра (как мы, например). Однако одно объединяло всех в толпе — отношение к ветеранам. Как бы плотно ни стояли люди, каждого свидетеля той войны пропускали с трепетом, заботливо освобождая для него проход. Им отдавали честь, здоровались с ними, поздравляли, полиция торжественно сопровождала каждого ветерана на другую сторону дороги — только им можно было переместиться туда.
Настроение подпортил небольшой дождик. Но вместе с ним как раз и началось действие. Однако прежде, чем оно развернулось перед городской администрацией, со стороны плотники донесся гром орудия, подавшего голос так, что воздух вздрогнул.
В целом парад Победы в уральской столице напоминает упрощенную миниатюру московского. Ехал вдоль толпы генерал, отдаленный голос, разлетаясь над зрителями, говорил о великом дне в истории нашей страны, дети наконец перестали плакать и теперь молча глазели на происходящее — хотя бы им было все видно с плеч отцов.
— Смотри на солдатиков, — без устали повторяла стоявшая рядом с нами мама маленького мальчика. На «солдатиков» и вправда было любопытно посмотреть — бравые десантники, красавцы-моряки, питомцы Суворовского училища, все как один строем шагали они, провожаемые сотнями восхищённых глаз. Они скрывались от нас за ёлками возле администрации, и оттуда доносилось громоподобное «ура», обращенное к генералу и прочим лицам, расположившимся на трибуне.
Короткий марш войск, спонтанно начавшись, спонтанно завершился, к дикому восторгу детей — для них, пожалуй, началось то, ради чего они встали в восемь утра. С визгом и воем восхищения встретили они показавшуюся военную технику и встречали так каждую машину, каждый зенитный комплекс, единственный и потому встреченный особенно восторженно танк. Стоявший рядом со мной ветеран афганской войны, обиженный на полицейских за то, что те не пропустили его, ветерана другой войны, на ту сторону дороги, благосклонно сообщал мне названия зенитно-ракетных комплексов: «Оса», «Шмель»… Впечатляет, особенно после артёмовских мероприятий. Очень впечатляет. Вот если бы еще толпа не сжимала тебя со всех сторон…
Заключительного этапа парада в Екатеринбурге — шествия «Бессмертного полка» — мы не дождались. В Артёмовском шествие «Бессмертного полка», говорят, было замечательно тёплым и душевным. В большом городе, напротив, как показалось, вообще всё лишено той особенной теплоты, которой обладают только маленькие и родные города, точно так же, как те, в свою очередь, лишены блеска и великолепия крупных торжеств.
Как только скрылся последний зенитный комплекс, толпа стала редеть. Все разбредались кто куда, скрывались в близлежащих кафешках — дожидаться, пока перестанет накрапывать дождик. Дождались — после обеда погода разгулялась, и День Победы продолжился. По перекрытым дорогам гуляли толпы людей, к счастью, уже не такие плотные. Со всех сторон, едва ли не с каждой улицы, доносилась музыка и песни с установленных накануне сцен, каждая из которых вдвое больше наших, артёмовских. Впервые я увидела тир — настоящий тир, а потом ещё и ещё. Горы сладкой ваты, кукурузы, шашлыков и прочего. Но кого-то не хватало… Кругом шумела молодежь, дети, компании друзей, молодых и не очень, парочки и — ни одного ветерана. Ни разу, ни на одной из улиц, ни у одной из сцен, ни на одной из скамеек — не встретился нам ветеран. Быть может, плохо смотрели…