Прибавляя года…
— Мы спецпереселенцы. Простые крестьяне. Мать Дарья Лаврентьевна, отец Василий Павлович. Жили в Омской области, в деревне Чубариха. Там я родилась в 1933 году. Я росла очень хорошо! Родители работали в колхозе и растили нас, двоих сыновей и четырёх дочерей. Мы работали — нас рано заставляли, работали всё время в колхозе. Я всегда на лошадях была, очень любила гонять. Любую лошадь останавливала, запрыгивала и гнала вовсю!
— Это лет с семи?
— Нет, раньше! Родители очень хорошие были. Мама ещё могла иногда погорячиться, но отец даже голоса поднять на нас не давал. Очень добрый. «Мать, дети-то чьи? Твои! Научи!» В школу пошла шести лет, год себе прибавила, чтобы взяли. Закончила семилетку. Потом завербовалась, поехала работать на Север.
— Как же так? Получается, в 13 лет?
— Там тоже нам прибавляли годы, чтобы послать ребёнка скорей работать. Работала в Салехарде, на рыболовецком судне. Ловили рыбу сетями.
— Но вы же дети совсем, тем более девочки…
— А кто смотрел тогда? Война же прошла. Да тем более на переселенцев.
Не считая дней…
— Жили на Оби, там много разных судов было. И вот мы ловили рыбу. Было, что я тонула, да не утонула. Было, ко мне ещё девочку ставили в помощники, я уже была за главную. Как-то мы пошли, и вдруг паводок начался, лёд встал. Мы были вдвоём на судне, я матрос и старшая со мной женщина. Ранняя весна, а мы на широкой реке, на плашкоуте. И вот это я никогда не забуду, как по бокам скрежетало, захлёстывало лёд. Нас унесло, дотащило до губы и там зацепило. Якорь утонул, и нас пять дней кругом крутило. И трясло, и трясло! По палубе идти нельзя, свалит. И кружит, и кружит. На берег о нас сообщили, что попали под льдины, раздавило. Но искали нас неделю. Нашли, судно поймали, к берегу притащили. Ещё о берег сколько нас хлопало. Потом забрали нас, увезли. А жили мы тут же, на своих судах. На воде, судно на якоре. Как ударит в борт волной — всё летит, стоять в каюте невозможно.
— А пока вас искали, чем вы питались? Рыбой вот этой сырой?
— Да. Нас спасло то, что якорь зацепился. Ведь донесло до самой Обской губы, вынесло бы в открытое море. До пятидесятых годов работали там. Мы дни тогда не считали. А что мы тогда ели? Только песни пели. Мы на этом прожили и скорей старались забыть, не вспоминать.
Не выбирая лёгких путей…
Когда сняли переселенческое клеймо, Анна с родителями и сестрой уехали на Урал, в Артёмовский, к брату. Он, как фронтовик, уже мог жить свободно. Все братья нашей героини воевали, отца не взяли на фронт по возрасту. Здесь Анна Васильевна устроилась сначала на машзавод, потом пошла работать на радиозавод маляром по покрытию радиодеталей. Самых мелких деталей радиостанций. Где посложнее, чтобы побольше заработать.
— Я быстро всему учусь. Меня хоть куда поставь, было бы здоровье.
Здесь Анна вышла замуж, но муж рано погиб. И в 25 лет осталась она с детьми, мал мала меньше. Свой дом тогда только ещё начали строить, один сруб стоял. Подняла сама и дом, и троих детей. Все получили образование и серьёзные, престижные профессии. А потом помогла воспитать восьмерых внуков, дождалась правнуков. И родителей не бросила, как говорят у нас, «докормила». При этом пенсия бывшим переселенцам, хотя и реабилитированным, не полагалась.
Вот так и работала, и жила — никогда не искала лёгких путей, а, наоборот, выбирала, что потруднее. С радиозавода вышла на пенсию по горячему стажу в 50 лет.
Не опуская крыльев…
— Анна Васильевна, бывало ли в жизни свободное время? Что вы делали тогда?
— Мы пели. Запевала свекровь, у неё такой голос был! А мы подхватим с золовками, с подружкой. «Под окном черёмуха колышется…» Сейчас нет уже голоса. «Оттопали ножки, отпел голосок»…
Дом Анны Васильевны был всё равно что клуб, и родственницы, и подруги собирались всегда только у неё. Работала так, чтобы всегда было, чем угостить. Сама общительная, радушная. Радиола имелась не у каждого, но у неё была. Танцевали под неё. Она своим младшим подругам ещё и женихов сватала. И помогала всем, кто в этом нуждался, чем только могла. Успевала носки и варежки вязать, «всю родню обвязывала», сама пряла пряжу на собственной «пре́снице» (прялке). При всём этом одна вела дом, содержала большой огород и хозяйство, в котором был полный двор живности — кого только не «держала»!
Столько упорства и силы в нашей героине! Эти качества помогали ей выстоять всю жизнь, помогают и сейчас не сдаваться старости.
— Если человек хочет жить, он будет жить, — говорит моя собеседница. — Только крылья опустит — и всё. Очень жизнь люблю.
И запевает песню «Я люблю тебя, жизнь!»
Да нет, и голосок ещё не весь погас. Жизнь, должно быть, и сама любит таких людей.
В ноябре Анна Васильевна отметит свой 90-летний юбилей.
