С этой же целью в минувшее воскресенье мы дружной компанией отправились на трифоновскую конеферму, где содержится большой, около ста голов, табун и где нам предстояло понять, как повезло человечеству с символом наступающего года. Вот признайтесь, давно вы гладили лошадиную гриву, кормили с ладошки лошадку хлебом, рискну спросить — ездили верхом? Никогда? Эх, нам вас по-хорошему жаль, потому что ощущения от этого — зашкаливают. В нашей воскресной компании оказались люди, в разной степени приближенные к этим животным, а лучше сказать — в полярной степени: кто-то мог галопом и без седла, кто-то так же, но в седле, а большинству, признаться, пришлось отыскать в себе решимость, чтобы просто сесть верхом. У каждого ощущения, конечно, свои. Какие — мы сейчас вам расскажем.
Не то Добрыня Никитич…
— Давайте, я!
Неужели я это сказала? И что теперь? В самом деле подниматься и садиться на это огромное животное? Ой, мамочки!
Я, правда, не знаю, как у меня только язык повернулся. Одно дело — любоваться грацией, мощью красивых и умных животных со стороны. Смотреть, как обращаются с лошадками люди, умеющие с ними обращаться. Совсем другое дело — вскарабкаться (ну, разумеется, с помощью присутствующих мужчин) на эту огромную спину. Страшно… А вдруг они и не столь умны, эти лошади?
Обрадованный народ схватился за фотоаппараты. Я точно не успела испугаться по-настоящему, в мгновение ока оказавшись наверху. Сижу и вдруг понимаю: а страха-то нет абсолютно. Ну да, высоко. Ну, покачивается слегка Отарка, переступая с ноги на ногу. Но это не имеет никакого значения. Потому как, наверное, именно это животное было создано как продолжение человека. Вот не поверите же, не испытав, но сидеть на лошади удобнее, чем в кресле. К тому же тепло.
Ощущала себя то ли кентавром, то ли Добрыней Никитичем, то ли кавалерист-девицей Дуровой я совсем недолго. Просто появились и другие желающие посидеть на «кресле с подогревом».
Спустившись на землю, с некоторой досадой проговорила:
— Эх, надо было попробовать прокатиться.
Стоп! Да неужели ж я это сказала?
Ирина Кожевина
Почти человек
Эту мысль озвучил мне младший сын, когда мы уже вернулись домой и я начала высказывать ему претензии, мол, на лошадку садиться отказался, гладить не стал, фотографировался рядом с ней с таким видом, как будто лимон съел! Зачем тогда поехал?
— Ты, мама, глаза её видела? Лошадь — почти человек! Она ж с насмешкой на вас смотрела, когда вы вокруг неё скакали и восхищались, сахар ей совали. Хорошо, что она ржать над вами не стала. Я б на её месте ещё и копытом вам наподдал!
Я обиделась. Хотела, чтоб у ребенка были позитивные предновогодние впечатления, чтобы почувствовал единение с природой. Говорят, что общение с лошадьми лечит физические и психологические травмы. А тут, оказалось, наоборот — травму психике ребенка нанесла.
Успокоилась не сразу, а только когда фотографии нашей поездки посмотрела: лошади на них выглядели достойнее. Во всяком случае, чем, например, я. И ведь чувствовала, что зря полезла на смирную лошадку по имени Отарка! А вот поди ж ты! Взгромоздилась! Это её дыхание, теплые бока, чуть подрагивающая шея. И глаза… Она сознательно позволила мне это сделать, она разрешила. Точно так же, как мы позволяем нашим маленьким деткам вскарабкиваться на нас. Они, наши малыши, понукают и прищелкивают языком, изображая цокот копыт, а мы с радостью скачем по комнатам, соглашаясь с тем, что мы — лошадки. Мы хотим сделать приятное нашим детям. И мне кажется, что лошади точно так же относятся к нам. Теперь я понимаю, как они лечат.
Вообще, самый мой первый опыт общения с лошадью негативный. Дед Семен брал на постой совхозных коней. Стойло было как раз на выходе в огород. И, чтобы поесть ягод с кустов или гороха с грядки, нужно было проскочить мимо огромного черного жеребца, который нас, детей, не жаловал. Первый раз, когда я все же осмелилась пройти мимо, он оскалил зубы — огромные и желтые, потянулся ко мне и начал бить копытом, разбрасывая землю. Остальные попытки пройти мимо заканчивались полным моим поражением, а в результате приходилось добираться до заветных ягодников, перелезая через огромный сарай. Однажды я с него все-таки упала, распоров ногу, и до окончания гостевания у бабушки с дедушкой ягоды ела только собранные, помытые, с блюда. А хотелось с куста!
К чему это я, спросите? К тому, что мой сын прав. Лошади позволяют или не позволяют их использовать, они учат терпению и снисхождению, они помогают осознать себя и своё место в этом мире. Нужно только посмотреть им в глаза внимательнее, помолчать, положив руку на шею, почувствовать, как бережно теплые губы снимают с руки кусочек сахара, понаблюдать и успеть заметить, как огромные влажные глаза оценивают нас.
Наталья Шарова
Ты даже не едешь — летишь!
Я люблю их обнимать — таких больших, сильных, зимой пушистых — и чувствовать, как медленно и глубоко они дышат. Люблю целовать бархатный нос и смотреть, как зимой снежинки запутываются в длиннющих ресницах лиловых глаз. Вы знаете, что у лошадей они бывают не только черными, но и серыми, и белыми?
Вы знаете, что это — чувствовать всю мощь такого большого существа? И, несмотря на всю их силу, они позволяют стоять рядом с собой и обнимать, и гладить. Не все, конечно, — бывают лошади со скверным характером, хитрые и злые.
Вот Метель, например, просто так к ней не подойдешь — эта шустрая красавица, прижимая уши от злости, иной раз может и лягнуть.
Лошади умеют дружить. Ночка, вороная высокая кобыла, в табуне никого не любит, кроме спокойной рыжей Минутки. Они почти неразлучны. Ночка то и дело отгоняет других лошадей, подошедших чересчур близко к ней и её подруге. Зато людей любит и любит, когда её обнимают.
Есть лошади игривые. Куцая — лошадь без хвоста, легко соглашается поиграть и с человеком. Обычно это игра в догонялки — ты бежишь от неё, она за тобой. Главное — вовремя успеть забежать за какую-нибудь преграду, столб или кучу сена, и потом начинать сначала. Ведь лошади играют друг с другом так, как ни один человек не выдержит. Особенно игривы жеребцы. Мое общение с ними ограничивается тем, что я просто любуюсь на этих громадин — уж слишком они неспокойные, слишком сильные. Жеребцы в денниках, требуя внимания к себе, стучат своими ножищами в двери так, что трещат доски.
Бывают и спокойные, с мягкими аллюрами, на которых прокатиться по полю — одно удовольствие. Потрясающе мягким галопом обладает гнедая кобылка Отарка — ты даже не едешь, ты летишь, когда она скачет, совсем не чувствуя толчков. А про серую Сирень говорят, что на ней — как на волнах…
Был несколько лет назад здесь жеребенок Рим. Его мать умерла после родов, и Рим с первых недель гулял по территории фермы. Обычно жеребята не отходят от своих мам и редко подпускают человека к себе, а Рим таскался за людьми, как собака. И был таким ласковым, покладистым, пока не подрос. Тогда и показал своенравный характер.
…Я люблю, сидя верхом без седла, класть руки на лошадиные плечи, чтобы чувствовать всю мощь этих животных, когда они медленно идут шагом, и снег хрустит под сильными ногами. Я люблю смотреть на маленьких жеребят с шелковой шерстью и неописуемо мягким носом, которых вместе с мамами обычно по весне отделяют от табуна — получаются такие лошадиные ясли.
Я люблю их. Как еще можно быть ближе к самой природе, если ты стоишь, обняв лошадиную шею, и сама лошадь опускает свою голову тебе на плечо?
Мария Шмурыгина
Глаза у неё красивые
До воскресенья я и не подозревал, что, оказывается, люблю лошадей. Ну, не то чтобы люблю, как маму и Родину, но и сухого равнодушия не испытываю. Раньше было как: лошади, конечно, существуют, но где-то в параллельной реальности, не касаясь меня. А что касается граждан, готовых продать полмира, чтобы разок погарцевать или хотя бы нежно потрепать за гриву какую-нибудь условную кобылу, — ну, у каждого в голове есть свой руководящий таракан, у них вот так. Пусть, лишь бы меня не касалось. А оно вон как повернулось.
Нет, желания взобраться на лошадь и ускакать куда-нибудь в дальние дали у меня не появилось — животные они хоть и выносливые, но мне всё равно жаль живое существо, вынужденное таскать на спине здоровенного дядю весом далеко за центнер. Чтобы обрести тёплые чувства к лошадке, мне было достаточно разок протянуть ей кусочек сахара. И ещё раз. И ещё. А потом симпатичная кобылка в знак особого расположения тёрлась своей обширной головой о мою тоже вполне обширную спину, и это было невероятно трогательно.
А ещё я, вооружённый лишь поверхностной теорией о лошадях, полагал, что их шерсть круглогодично жёсткая и невыносимая. Однако выяснилось, что поглаживание зимней лошадиной гривы почти ничем не отличается от поглаживания типичного кота, разве что площадью воздействия. А ещё лошадка не мурлыкает, но зато у неё глаза красивые.
Антон Чусов
Про неведомую любовь
Пару лет назад, вот так же под Новый год, дочь прочитала стихи, которые она отыскала в интернете. Прочитала наизусть, и голос её пару раз предательски дрогнул. Мне, кажется, было больно вдохнуть, потому что между строк читалось: это слова про неё, про её безудержную, бесшабашную, какую-то нереальную любовь. Стихи были о лошадях. Вернее, о целом мире, «отчего-то похожем на рай», который живёт в её душе. Конечно, я знаю об этой её привязанности, проявившейся в раннем детстве, всю жизнь наблюдаю эту тягу и даже потворствую ей, при этом волнуясь и переживая, пока она носится верхом по полям. Но сама такого не чувствую. Не дано. Более того — лошадей просто боюсь. Они такие большие и сильные, каждая с характером, а некоторые с таким норовом, что не подойдёшь. Честно пыталась пару раз проехать верхом, но хотелось поскорее ощутить землю под собственными ногами.
В воскресенье меня снова уговорили сесть на лошадь. А знаете, пока она стоит на месте, это, в общем-то, не страшно. И даже здорово! Морозец на улице был небольшой, но мы уже слегка подмёрзли, а от лошади тепло — сидишь и греешься. И неудивительно — лошадь подо мной была очень «шерстяная»: одно удовольствие запустить замёрзшие пальцы в её мягкую шерстку. Вернее, мягкий — это подшёрсток, а конский волос довольно жёсткий. «Они сейчас все такие, с подшёрстком, на зиму», — рассказывает бывший конюх Виталик, который пришёл в выходной на ферму в гости — тянет и его к лошадям. Лошадь его узнаёт — фыркает и смешно поводит ушами. Кстати, если лошадь прижала уши — это плохой знак, значит, она злится. Её можно понять: столько народу, все шумно восхищаются, норовят погладить и садятся верхом. Правда, угощают сахаром.
Это тоже особенные ощущения, когда лошадь берёт угощение с ладони: губы у неё влажные, тёплые, мягкие — даже какие-то плюшевые. Берёт осторожно и щекотно шевелит ими по ладошке. Немножко страшно, но бояться не нужно — нужно просто правильно подавать еду на раскрытой ладони, иначе если палец попадёт ей в зубы — может и прикусить. Но это нечаянно. Как говорит здешний управляющий Владимир Михайлович Мохов, которого все из уважения здесь зовут «дед», лошадь никогда специально не наступит на упавшего наездника — извернётся, перепрыгнет, но не наступит. А «дед» знает, что говорит, — всю жизнь рядом с лошадьми.
А вообще лошади, как люди: их жизнь, как в зеркале, отражается в их характере. И дружить лошади умеют, и семью беречь: есть на ферме две сестры-кобылицы, которые не дают разлучать их друг с другом — выведи одну из стойла, другая начнёт нервничать, возмущённо ржать. Так и живут вместе, куда одна, туда и другая — родственная связь крепкая, не у всех людей такая бывает…
И чего их бояться? Пожалуй, попытаюсь ещё. В конце концов, мне есть у кого учиться…
Личное наблюдение: весь оставшийся после поездки день мои домашние были на удивление покладистыми и просто излучали жизнерадостность. Однако иппотерапия действует безотказно. И уже через несколько дней мы с вами поголовно попадём под её влияние — готовьтесь радоваться жизни! С Новым 2014 годом, дорогие артёмовцы!
Любовь Шмурыгина
