…Ввиду больших потерь дивизион в начале августа был реорганизован в команду конных разведчиков, а затем — в эскадрон.
Нелегко было людям, привыкшим к машинам и механизмам, но никогда не имевшим дела с лошадьми, стать кавалеристами. Помогли железная дисциплина, организованность, воля. Путиловский эскадрон действовал в составе 29-й отдельной Чусовской бригады и много раз участвовал в боях, нанося противнику чувствительные удары.
В один из сентябрьских дней эскадрон получил задание: пройти в тыл врага и отбить у карательного отряда приговоренных к смерти красных партизан.
Готовя план операции, Павел Прокофьев и Григорий Редис в тот день долго сидели в низенькой комнате за столом, на котором была разложена карта местности. На улице не переставая шёл дождь. Он стучал по крыше, барабанил в окно, как бы неустанно напоминая о том, что время не ждет, что мешкать нельзя.
Наконец дождь кончился. Прочертив на карте маршрут, по которому предстояло пройти эскадрону, Прокофьев встал, подошел к окну и распахнул его.
Повеяло свежестью. В комнате стало светлее.
Прокофьев долго смотрел на лес, близко подступавший к дому. Умытая зелень низкорослых сосен и пушистых елей повеселела в лучах солнца, проглядывавшего сквозь разорванные облака, будила в душе желание жить, бороться за жизнь, действовать. Спасти товарищей от грозившей им неминуемой гибели — что может быть важнее и благороднее?
Глубокой ночью эскадрон перешел линию фронта и поскакал на восток. Утром кавалеристы остановились в лесной чаще. Здесь состоялась встреча с большевиками-подпольщиками района и здесь же был окончательно уточнен план действий.
Весь день путиловцы пробыли в лесу. Когда наступили сумерки, эскадрон на рысях пошёл вперед.
Нападение на карателей было совершено внезапно и стремительно. Часовых сняли без выстрела, а сам бой длился около получаса. Путиловцы разгромили карателей, спасли от смерти 87 красных партизан, уже не надеявшихся остаться в живых.
13 сентября 1918 года белые заняли заводский поселок Реж и село Покровское и двинулись к станции Егоршино, намереваясь перерезать дорогу на Алапаевск. Серьезная угроза нависла над уральским полком Красных орлов, который вел бои в этом районе. Путиловцы получили приказ прийти ему на помощь.
Н. П. Трубин, служивший в этом полку, в своих воспоминаниях описывает, как это было.
…Со стороны Покровского послышалась пулеметная стрельба, загремели пушки, и над окопами, оставляя в воздухе клубы дыма, начала рваться шрапнель. Это бил из орудий бронепоезд белых.
Один из батальонов полка Красных орлов, форсировав реку, продвигался к восточной окраине Покровского. Батальоном командовал И. А. Ослоповский. Его-то и должны были поддержать путиловские кавалеристы.
Они давно уже были на исходном рубеже, затаившись в лощине в двух верстах от села. Прокофьев не отрывал глаз от бинокля. Григорий Редис и Пржелуцкий стояли рядом. Редис кусал травинку, Пржелуцкий, наклонив голову, прислушивался к доносившимся звукам.
Неподалеку лежали, держа лошадей на поводу, бойцы Костоусов и Печеркин. Костоусов подложил под голову шапку, в которой когда-то в молодости щеголял в Реже, — это были его родные места. Оба смотрели в глубокое небо и только изредка вполголоса переговаривались. Красногвардеец Паластров остался наблюдателем в верхней, северной части лощины. Он видел безлюдные поля и огромное село с церковью в центре.
Вправо от лощины под мостиком на железнодорожной линии расположилась застава белых.
Бой разгорался.
Со стороны Егоршино усилился артиллерийский огонь. Трехдюймовки и тяжелые орудия красных взяли бронепоезд белых «в вилку», и вскоре он замолк. Тотчас же слева, близ восточной окраины села, послышалась частая пулеметная и ружейная стрельба.
«Ослоповский вышел к селу», — решил Прокофьев. Он вложил бинокль в чехол, взмахнул рукой, и весь отряд взметнулся на коней. Костоусов и Печеркин выехали вперед дозором.
В этот момент на одну из рот полка Красных орлов, защищавших подступы к станции Егоршино, поднялись две густые цепи белых. Хотя рота и была усилена штабниками, обозниками и конной разведкой, ее силы были значительно меньше сил противника. Было ясно, что если ее сомнут прежде, чем Ослоповский ворвется в село, то бой проигран. Успех его зависел от того, кто кого опередит.
Беспрерывно трещали пулеметы и винтовочные выстрелы. Начальник пулеметной команды полка Красных орлов Таланкин, напрягая голос, подавал команду:
— Прицел 400!.. 300!
Вдруг на правом фланге замолчал пулемет. Таланкин перебежал через железнодорожное полотно и увидел, что наводчик убит, а второй номер ранен. Таланкин сам лег у пулемета и принялся поливать свинцом то кусты розового кипрея, то мелкий сосняк, в котором затаился противник.
Командир полка Красных орлов Филипп Акулов под сильнейшим огнем противника мчался на коне вдоль окопов, крича:
— Бузуй, орлы! Бузу-у-уй! Жарь в хвост и гриву!
Путиловский эскадрон с места перешел на галоп и, развернувшись, пошел в атаку.
Печеркин и Костоусов вылетели из лощины прямо на заставу белых. Заставу держали деревенские парни, только что мобилизованные белыми. Они не успели сделать ни одного выстрела.
—Бросай оружие! — крикнул Печеркин, Путиловский эскадрон птицей, перемахивая через канавы, через полотно железной дороги, ворвался в село Соснята.
Первыми на площадь к церкви примчались Прокофьев, Пржелуцкий, Печеркин и Костоусов. Прокофьев подбадривал товарищей боевым кличем:
— Пржелуцкий, режь! Режь, Паша, поливай! Пржелуцкий на галопе вел огонь из ручного пулемета.
Не отставая, скакал Паластров с запасными дисками. Он принимал от Пржелуцкого пустые диски и подавал заряженные. Если бы не грохот боя, не крики и стоны порубленных, можно было бы подумать, что эти два всадника на вороных конях танцуют какой-то удивительный танец: так слаженно крутились они в огне боя.
Но вот Паластров отстал. Он увидел, как один из его товарищей вместе с конем рухнул на землю. Беляк, сразивший его, стрелял из-за угла.
Паластров повернул на него коня и замахнулся клинком. Но беляк оказался уже за изгородью и целился в него.
Паластров дал коню шпоры, и тот перенес его через изгородь. Под конем громыхнул выстрел, на миг показалось потное лицо врага, стрелявшего из канавы.
С окровавленным клинком Паластров прискакал на площадь. Здесь уже было пусто. Кругом, даже на крыше церкви, рвались снаряды. Это красные артиллеристы, заметив, что с колокольни бьет пулемет, открыли по ней огонь. Шарахаясь от разрывов, конь проскакал мимо церкви.
На западной окраине Покровского бой затихал, но он разгорелся теперь на восточной окраине — в Бурлаках. Спасаясь от шашек путиловцев, сюда сбежались белые. В это скопище врезался Акулов с конными разведчиками. Сюда же устремился Прокофьев со своими бойцами.
Опять засверкали шашки, загремели выстрелы.
Когда от белых были очищены и Бурлаки, Акулов подъехал к Прокофьеву и обнял его:
— Молодцы путиловцы!
— Героями дрались и Красные орлы, — ответил Прокофьев, прижимая к груди Акулова.
Так закончился бой в Покровском. В стене сельской колокольни надолго сохранился застрявший там и неразорвавшийся снаряд одного из орудий полка Красных орлов.
В конце октября 1918 года на базе Путиловского кавалерийского эскадрона был сформирован Путиловский Стальной кавалерийский полк. Рабочие-добровольцы стали бойцами регулярной Красной Армии. Полк насчитывал 1100 сабель и 40 пулеметов. Под его знаменем бок о бок с путиловцами дрались рабочие уральских заводов.