Кашкинская пристань
Товары отправлялись, в частности, барками по реке Чусовой (на запад России) или пароходами по реке Нице (на восток страны).
Если до Ирбитской пристани, по сути, было рукой подать, то до реки Чусовой ехать было достаточно далеко. Потому наши крестьяне в зимний период нанимались перевозчиками, к примеру, металлов на Алапаевские заводы (включая Ирбитский железоделательный), а также на Режевской.
Алапаевские заводы имели свою пристань на Чусовой, которая называлась Кашкинской. Эта пристань была построена ещё до 1722 года, для этих целей в устье реки Кашки были переселены люди из деревни Алапаихи.
Расстояние от Алапаевского завода до этой пристани составляло около 140 верст, перевозка грузов осуществлялась только санным путём, так как летом к многим чусовским пристаням было сложно проехать из-за плохих дорог.
Вот как эту пристань описывает Н.К. Чупин в своем «Географическом и статистическом словаре Пермской губернии» 1873 года издания:
«Кашкинская пристань в юго-восточной части Кунгурского уезда, на Чусовой, принадлежащая Алапаевским заводам наследников Сергея Яковлева, при устье речки Кашки, в 186 верстах от уездного города и в 40 верстах от Кыновского завода (становой квартиры). Сюда по зимнему пути привозили железо, выделываемое на Алапаевских заводах; здесь грузится на барки, которые строятся на самой пристани и отсюда сплавляется по Чусовой, Каме и Волге в Нижний Новгород. Для потребностей судостроения к пристани отведена особая лесная дача по обеим берегам Чусовой. У самой пристани расположена деревня, называемая также Кашкинской пристанью; в ней жителей по сведениям 1869 года 170 (в том числе 81 мужского и 89 женского пола), домов 39. Тут река Кашка запружена, и под плотиной устроена лесопильная мельница для приготовления барочного леса».
Жители деревни занимались заготовлением леса для судов, изготовлением барок, которых в год строили до 60 штук. На постройку одной барки уходило около 10 месяцев, строили их семейными подрядами. За изготовление одного судна платили по 28 пудов черной муки и по 8 рублей на сахар и чай ежемесячно.
Когда устанавливался зимний путь, караваны, груженые железом, тянулись в сторону Кашки, здесь металл, да и другие товары или припасы складывались в «магазины» и амбары, а весной грузились на барки и сплавлялись по Чусовой в европейскую часть империи, где часть их распродавалась, например, на Нижегородской ярмарке, а часть отправлялась из Санкт-Петербурга за границу.
Деревню Кашку не единожды упоминал в своих творениях и писатель Д.Н. Мамин-Сибиряк. Вот отрывок из очерка «Бойцы»:
«Пристань Кашка рассыпала свои домики на левом берегу Чусовой, на низкой отлогости, которую далеко заливает вешняя вода. Вид на пристань чистенький и опрятный. Напротив селения правый берег Чусовой поднимается крутым каменистым гребнем, течение суживается, образуя очень опасный Кашкинский перебор. Здесь вода шумит с страшной силой, и барки летят мимо пристани, как птицы. Падение реки здесь настолько сильно, что заметно простым глазом: река катится прямо под гору. Таких мест в гористой части Чусовой немало, и река в них играет с особенной яростью».
Вот по такому принципу наша местность была связана с европейской частью страны, а через нее с другими странами.
Праздник отправки барок
В разное время на Чусовой насчитывалось до двух десятков пристаней, в основном они были в частных владениях, государственной была только Уткинская. Наследники Саввы Яковлева владели также Шайтанской пристанью (сейчас в черте города Первоуральска). Но, как правило, владельцы пристаней не были совсем сговорчивы друг с другом и, конечно же, брали плату с других предприятий за отправку товаров со своих гаваней. Потому железо Алапаевских заводов отправлялось ещё и с Уткинской пристани.
Вообще отправка барок была своеобразным праздником, со своими традициями и суевериями, так как Чусовая река своеобразная, с множеством камней-бойцов, о которые бились барки, да и не совсем пригодная для судоходства.
Уральские заводы сплав начинали практически одновременно, и начинался он от Ревдинского завода. Для того, чтобы начать судоходство, сначала спускали воду с Ревдинского пруда, спуск продолжался в течение 24-30 часов, вал воды достигал двух-двух с половиной метров высотой. Первая вода спускалась, чтобы на реке разбило лед. Примерно через день барки спускали на воду, и начиналась погрузка товаров.
Вот как описывает спуск барки один из очевидцев этого действа: «Одна часть рабочих охватывает барку канатом, а другая, вооруженная шестами длиною в сажень и больше, подпирает ее сбоку. Костные, облаченные в этот день в свою форму, т.е. в шляпы с розовыми лентами и красные рубахи, взобравшись на палубу барки, управляют общей работой. Один из них — запевало, размахивает шляпой, начинает что-то вроде „Дубинушки“. И лишь только кончается последнее слово, вся толпа разом налегает на шесты и канаты, произнося в такт только один припев: „Ух! Ух! Ух!“. Нет лишней суеты; всё делается по команде, и, пока барка не двинулась со стоек, на которых утверждена, слышится только этот припев. Но вот барка двинулась, медленно скользя по слизням; слышен неясный шум и гул, среди которого только и можно разобрать: „Пошла! Пошла!“. Наконец барка наклоняется набок и с плеском ныряет в воду, и человеческие голоса разом обрываются. Под влиянием толчка судно, тихо покачиваясь, выплывает на середину реки».
Немного о строении самих барок. Судно такого типа изготовлялось в виде обычной плоскодонной коломенки со сплошной палубой, длиной около 36-38 метров и шириной порядка 8,5 метров. Для убыстрения хода использовались весла.
Опять же обратимся к воспоминаниям того периода: «На носу и корме были прикреплены длинные бревна — „поносныя“, или „потеси“, при помощи которых барку поворачивали в ту или другую сторону. Такая потесь представляет из себя громаднейшее весло, которое едва поворачивают пять человек. Две кучки бурлаков, стоящих у поносных, издали казались грязным пятном, кучей лохмотьев, которые начинали шевелиться вместе с поносными, повторяя каждое их движение».
Но, несмотря на облик бурлаков, запечатленный в том числе и на известной картине И.Е. Репина, работа эта, хоть и была опасна, в частности на Чусовой, но приносила весьма неплохой доход, как и строителям, собственно, барок.
За сезон, который длился очень недолго, с уральских пристаней на Чусовой отправлялся «железный караван» до 600 барок, а обслуживающий персонал всех судов доходил до 25000 человек!
Но о том, как железо, в том числе и с Ирбитского железоделательного завода, попадало на рынки Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга и Киева, об особенностях сплава до Камы и Волги расскажем в следующем номере.