Елена,
программист на пенсии:
— Мы жили в Верхнем Уфалее. Вот 31 декабря, до Нового года осталось часов восемь. Я решила вывести на прогулку младшего брата. Ему было три года, мне двенадцать. Оделись мы, вышли на улицу. А народу никого. Пришли на горку, там тоже пусто. Скатились разок вместе, я брата на колени к себе взяла. Раньше катались безо всяких ледянок, то с картонкой, а то и просто так. Потом его одного усадила, подталкиваю, а он не едет. Прилип. На улице-то, как выяснилось, около пятидесяти градусов мороза было. Отодрала я его от горки и домой потащила. Ничего, отогрелись. Хорошо, что штаны не оторвали. А то бы «спалились» и попало бы мне.
Ирина,
социальный работник:
— Мы встречали Новый, 1995 год тёплой дружеской компанией. И, как водится, в половине первого отправились гулять по улице. Кататься на горке, поздравлять встречных знакомых — вся традиционная программа. Чтобы потом вернуться домой без пятнадцати два, встречать праздник «по Москве». Настроение прекрасное, внутри по фужерчику шампанского.
Выходим на улицу… а там дождь идёт!
Не проливной, конечно, но такой — заметно ощутимый. Ну не возвращаться же! Сохраняя хорошую мину при плохой игре, продолжаем веселиться. Получается плоховато, становится всё мокрее и мокрее. Когда сухой нитки на нас уже не осталось, ускорились в сторону дома. Нам было уже не до Москвы, не простудиться бы. И, хотя наша компания малоалкогольная, нашли коньяк и охотно его оприходовали. За здоровье. «Прекрасный тост!»
Лариса,
преподаватель:
— История первая. Нужно было сшить костюм сыну для Ёлки в детском саду. Все мальчики — зайчики. Всё традиционно, как идея, так и способ исполнения. Старая простыня в расход — штанишки и голова с ушами готовы. Собственная белая рубашка, пара кусков картона для крепости ушей, вот и весь костюм. Девяностые годы, особо не пошикуешь. В общем, зайчик получился вполне приличный. Но необходима главная деталь — пушистый хвостик. Провели ревизию материалов по всему дому и, увы, ничего подходящего не обнаружили. Кроме дедовой кроличьей шапки-ушанки, вечно лежащей на полке в прихожей. И мы решили совершить тайное преступление во имя искусства. Отчекрыжили с внутренней стороны уха шапки лоскут меха и снова завязали тесёмки. Зайчик вышел на все сто. И, как нарочно, на улице порядком подморозило, дед водрузил на голову свою шапку и, вопреки обычаю, распустил уши. Только у магазина, по высказываниям и намёкам мужиков, он понял, что с его гардеробом что-то не так. Мол, Иваныч, новую моду показываешь? Дома радостный внук, вернувшийся из садика с впечатлениями о ёлке, окончательно раскрыл деду глаза на истину. Когда «зайчик» уснул, дед рассказал нам всё, что о нас думает. А на шапке завязал уши и вернул на полку.
История вторая. Я была в Екатеринбурге, в гостях у детей. Перед Новым годом. Невестка, провожая меня, спешит выразить свою любовь и вручить подарки. То, что она вручает мне, вызывает некоторое недоумение. Но она сопровождает это такими тёплыми словами, что критика в моём мозгу моментально отключается. Две белые гипсовые ладони в натуральную величину сложены в виде вазы, в которую можно складывать разную мелочёвку. Подруга невестки работает в художественной студии, и я сразу соображаю, откуда произведение. «Мама, я тебе так за всё благодарна! Вот тебе мои руки, а в них моё сердце». И, действительно, в вазе лежит шёлковое сердечко. Чмокаю дарительницу, благодарю по-быстрому, «поелику я зело на самолёт опаздываю». И бегом на вокзал. Прошла металлоискатель, сумка по ленте проехала — и скорее в кассу. Стою, и вдруг подходят ко мне двое добрых молодцев в форме и меня под белы рученьки выводят из очереди. Я им, мол, — вас ист дас? А они:
«Извиняйте, гражданочка, не будете ли вы столь любезны раскрыть свою сумочку?»
Ну куда бы я делась? Конечно, была любезна. Открыли мою сумку, извлекли подарочную вазу… «Ну надо же, — говорят, — а на рентгене как настоящие руки!» Бросаю «руки» обратно в сумку. Идите, говорю блюстителям, билет мне теперь покупайте. Очередь-то моя прошла, на поезд не попаду. Мне домой надо.
Приехала в Егоршино, прохожу в вокзал, чтобы там подождать мужа, который должен приехать меня встречать. Прошла ленту, плюхнулась на скамейку. Вижу боковым зрением — охранники в мою сторону глядят и шепчутся. Потом подходят. «Извините, разрешите досмотреть вашу сумку. У нас подозрения кое-какие возникли. Как будто бы руки человеческие высвечиваются». Тоже терминология! Досмотреть. Как будто смотрели — и не до конца, теперь досмотрят. Я уже и забыла за три часа про инцидент, усталая, раздражённая. «Да, — говорю, — я специализируюсь по кистям!» У них шапки на волосах поднялись. Поглядели, потрогали. «Надо же, как реально выглядят!» Головами покачали, удивились, извинились, удалились. Спасибо тебе, дорогая сношенька, за такой подарочек!
Николай,
охранник:
— Терпеть не могу тёплое шампанское. И вот ждём гостей. Свой дом с большой уютной кухней, камин топится, стол накрыт. Гости пришли, уселись мы все за стол. Ждём обращение Президента. И вдруг на всю кухню ка-ак: «БУК!» А жена моя: «ОЙ!» Она в последний момент вспомнила, что шампанское стоит на полу, тёплое, и быстренько запихнула его в морозилку. Мол, охладится чуток. А гости пришли, она про всё и забыла. Открыли морозилку, выбросили осколки бутылки, выгребли лёд в тарелку. Раскололи его ножом, как сумели. Подходящие кусочки надели на зубочистки и так чокались. Еле успели к концу боя курантов. Остальное «допивали» ложками. Кому как, мне понравилось новое мороженое. Я же тёплое не люблю.
