Не сразу осознали, что всё серьёзно
Весть о мобилизации, говорит Максим, он и его товарищи восприняли легко:
— Поначалу смеялись. Я ещё после ночной смены был и как-то не сразу осознал, что всё серьёзно. После призыва мы три дня были в 32-м военном городке, потом нас отправили в Миллерово и — к месту назначения. Почти год был в пехоте — сперва на луганском, потом на запорожском направлении, уже 7 месяцев я в составе полка БПЛА. Ко всем условиям приноровился «за ленточкой» достаточно быстро, единственное, к чему никогда не привыкнешь, — это терять боевых товарищей, эмоционально это очень тяжело.
У артёмовца за спиной срочная служба, но многое на СВО пришлось осваивать заново, а иногда и впервые: определять по звукам характер обстрела, быстро окапываться, строить систему защиты, маскироваться. Но без этих основ выживания, без поддержки товарищей на фронте никуда (а ведь наш земляк прошёл и малую Макеевку, и Кременную, и сейчас его полк работает на одной из горячих линий):
— Первые полгода окапывались, оборону делали, дежурили, опыта выживания набирались. Сначала у нас в командовании был полицейский по гражданской профессии. А потом нам дали офицера штурмового — он тоже хороший командир: чётко задачи ставил, не бросал, сам с нами на штурмы ходил. И с ребятами в первые полгода быстро сдружились, там неважно, из твоего или из другого взвода боец — все друг другу помогают, прикрывают. И подшучиваем друг над другом. Когда человек напряжён, нервничает, то ошибок больше делает, а с шутками попроще становится. И ещё семья бойца очень поддерживает — раньше, когда связь была плохая, солдаты расстояние и в 7 км проходили, чтобы с домом связаться. И сам, когда приехал в отпуск, понял, что больше всего соскучился по родным, по близким, друзьям.
Остановили поговорить и спасли жизнь
Свое боевое крещение, говорит собеседник, он, конечно, запомнил, но рассказал лишь некоторые детали. На той штурмовой операции группу Максима чуть не взяли в кольцо, и в этот же день по ней отработали «градом»:
— Был мотострелковый бой, но мы нормально успели отойти. Позже нам стали поручать отдельные задачи: идёшь сам или с кем-то, но сначала всё обдумываешь. Не все бывают готовы к штурму, но потом с этими бойцами повторно говорят, и они идут. Страшно, конечно, было. Да и сейчас страшно. Но всё преодолеваешь — решаешь и делаешь. Так опыт и формируется. Мы и других сейчас обучаем учитывать всю обстановку. Когда новая группа заходит, к ним в всегда в сопровождение идёт человек, кто там давно находится.
А случаются такие вещи на Донбассе, которые спасают жизни без всякого обучения:
— Там гражданские люди все помогают друг другу. Некоторые к нам подходят и говорят «спасибо». Один раз, когда не на первой линии были, мы пошли в магазин, и там бабушка с дедушкой из дома вышли и нас остановили поговорить. А через минуты две чуть дальше по месту на дороге, куда мы шли, прилетел снаряд. Они, получается, жизнь спасли нам… И среди солдат противника (тех, кто не наёмники, а простые жители), многие не хотят воевать: когда сдаются в плен, говорят об этом. Иногда мы им с коптеров бумажки скидывали с разъяснением, что надо делать, и они сдавались. И даже было, что один из их солдат перебинтовал нашего бойца, привёл на наши позиции и сам сдался. Были случаи, что они хоронили наших ребят.
Гораздо легче самому пойти на задание
Максим по званию рядовой, но около двух месяцев командовал тремя взводами:
— Командира затрёхсотило (ранило) в ногу, я ему помог выйти с места, и он сказал взять на себя командование. Это такой груз ответственности — отправлять людей на задачи, гораздо легче самому туда пойти. У меня двухсотых (убитых) почти не было. Но когда и ты, и человек понимает, куда он идёт, тяжело принимать решение. И много всего надо учесть: возраст человека, болит у него что-то или нет, сможет ли вынести обстановку, как будет действовать… От командующих офицеров и от полковников, которые ставят стратегические задачи, очень многое зависит.
Когда Максим перешёл в полк БПЛА, в содержании его работы мало что поменялось:
— Риски там те же, отношения с людьми те же. Управлять коптером несложно — это как в компьютерной игре, единственное, что работаешь с напарником, плюс тебе надо хорошо маскироваться, уметь ориентироваться на местности и учитывать много переменных: дождь, ветер, туман, дальность полёта, заряд устройства. Но, с другой стороны, спрос с оператора очень высокий, потому что он отвечает за жизни других: чем ты быстрее обнаружишь противника и предупредишь товарищей, тем целее будут парни. А так задачи нам поступают разные: вести наблюдение, кого-то сопроводить, провести корректировку или сбить на коптере «Бабу Ягу».
За такой работой, отмечает воин, помогают не только знания, логика, но и интуиция:
— Не раз бывало, что наблюдаешь за точкой, там ничего нет, но подсказываем, что там могут возникнуть определённые ситуации, и, действительно, в том месте или камикадзе пролетает, или миномётным снарядом туда бьют.Быть умнее противника получается не всегда. Но зато каждый наш положительный результат помогает выполнить общую боевую задачу.
Каждый коптер — спасённые жизни
Каждый коптер, обращает внимание боец Девитириков, спасает много жизней, сегодня это такое же орудие, как и автомат:
— У противника этой техники большой объём, и нам на данный момент надо превзойти их пределы. Минобороны работает в этом направлении. Но коптеры, запчасти к ним нужны сегодня, потому что техника теряется, запчасти выходят из строя. На позициях мы сейчас работаем на моделях «Мавик 3 классик», «Мавик 3», «Мавик 3 про», «Мавик 3 сайн», «Мавик 3 интерпрайс». Нам нужны и сами коптеры, и запчасти к ним: в основном материнская плата от GPS идёт и сбросы. Практически все запчасти к коптеру можно печатать на 3D-принтере, ничего там сложного нет, просто матрицу нужно знать и уточнить модель, чтобы все детали подошли.
Есть надежда, что эти размышления вслух сподвигнут на действия кого-то из энтузиастов, имеющих отношение к 3D-печати, или руководителей предприятий: научились же наши женщины изготавливать маскировочные сети, так может, и создавать пластиковые запчасти артёмовцам тоже под силу. А если нет, то можно купить целый коптер. Средняя стоимость вышеперечисленных моделей — 500-600 тысяч рублей. На сегодняшний день, сказал волонтёр Сергей Ефремов, на собранные артёмовцами средства закуплен аналог «Мавика» стоимостью 260 тысяч, детекторы дронов и глушилки также очень нужная вещь — с учётом обратной связи с фронта позже будет приято решение, какие модели техники в будущем приобретать. Сбор средств на помощь воинам СВО артёмовский штаб #Мывместе ведёт на карту артёмовского активиста — номер счёта: 40817810116543651077, получатель: Ефремов Сергей Александрович.
Оператор БПЛА — мирная профессия
Можно ли навыки работы на военном квадрокоптере применить в мирной жизни? Максим Девитириков объясняет, что у оператора БПЛА на фронте задачи специфические, а навыки не совсем применимы в обычных обстоятельствах, но сама по себе эта профессия — перспективная:
— Всем хочется, чтобы это побыстрее закончилось. И чтобы коптеры нам помогали в мирной жизни. Но при любых обстоятельствах знать эту технику и программы к ней всегда актуально. Кто из ребят выберет специальность «оператор БПЛА», даже если им не придётся защищать свою страну, думаю, освоят нужную, востребованную в будущем профессию.
