От дома к дому
Родители нашей героини переехали в Заболотье не сразу. Мама, Агриппина Петровна, родиной из Новой деревни, а отец, Роман Петрович, из Смолино (сейчас Талицкий район).
Агриппина Романовна рассказывает:
— Мне было три года (я была в семье уже пятая), когда началась советская власть и у родителей всё отобрали, подчистую, так, что нечего стало есть. Пришлось тайком уехать из дома. Ехали ночью, 50 километров до станции. На поезде доехали до Сафьяново. В селе родителям выделили дом, но работы не было, жители занимались огородами. И тогда перебрались в Заболотье. Там тоже дали жильё, отец работал конюхом, лошадей он очень любил. Семья прожила там 18 лет, а я только 16, потому что уехала учиться. Всего нас было восемь, шесть девчонок и двое мальчиков.
Куда ты, папа?
— Повестка на фронт отцу пришла в первый день войны. 22 июня мы с подружкой играли в клетку. Мама её говорит: «Иди, Пина, домой. Война началась, и твоего отца забирают». А моя мама с соседками рано утром ушли по ягоды, младшие дети в садике. Дома никого нет, отец один собирается. Я прибежала: «Папа, куда ты собираешься?» Он обнял меня, говорит: «Помогай мне, дочка». Рюкзаков тогда не было, простой мешок. Положил туда, что успел, хлеба, луку. Старшая сестра, Ляна, няней в детском саду работала, привела младших, попрощалась с отцом и назад. Из села забрали сразу шесть человек. Запрягли в телеги двух лошадей и поехали. Отец взял нас, Нюру на одно колено, Виталика на другое, а я рядом сижу. Провезли нас до кустов черёмухи и говорят: «Ну всё, побегайте домой!» Я взяла младших за руки, и мы пошли домой.
— А мама как же?
— Подростков отправили на лошадях искать женщин. Они ездили и кричали: «Война началась! Идите домой!» Женщины когда расслышали, что мужиков-то забрали, бросили все ягоды и бегом в деревню. А дома уже нет никого. В конторе им дали ходок, поехали жёны вшестером в Егоршино. Сколько тут было народу, рёву! Но наши в тот раз вернулись домой, и отец ушёл на фронт только 11 декабря, определили его в кавалерию. Воевал под командованием Жукова, в то время он был там. Видел маршала только издалека.
И в труде, и в бою
— Прислали им новых лошадей взамен выбитых и велели выбирать. Отец идёт мимо них, и один конь как заржёт, ногами начал бить. Из Заболотья оказался, узнал отца, ведь он же его с жеребёнка вырастил. Отец говорит: «Орлик, Орлик мой!» С того дня воевали вместе. А в апреле 1942 года его ранило, и он попал в госпиталь. Оттуда снова на фронт, под Москву, в артиллерию, и там пропал без вести. Многие его письма сгорели при пожаре в Заболотье, остались одно письмо и открытка. Я отца всю жизнь искала. Мамы не стало в 1985 году, ей был 81 год. Сестёр старших не стало. Писала я в Москву, в Ленинград, в Казань, мне помогала в поисках Нина Фёдоровна Мезенцева. Но никаких сведений не нашлось.
— А как вы жили, когда отец ушёл на фронт?
— Младший брат, Толя, умер трёхмесячным, следить за ним было некогда. Мама работала в совхозе, прибегала домой покормить его. Старшая сестра Анастасия работала, Дусе было 15 лет, Ляне — 14, Ира — они все работали. А я и младшие дома, у нас был большой огород, соток 25 наверно. Мы не голодали, ели вдоволь овощей, грибы и ягоды были всегда. Все были работяги, запасы делали. Быстро взрослели. Мне было уже восемь лет, Нюре шесть, Виктору четыре, мы окучивали картошку. Полтора километра надо идти до поля, я тяпки несу, они узелок с едой. Девчонки с работы приходили, когда уже темно.
Хороша мирная жизнь!
Агриппина Романовна окончила геофак педагогического института, 8 лет преподавала географию в школе № 2, потом работала контролёром и начальником лаборатории на радиозаводе. Много путешествовала, объехала всю страну — от Закавказья до Дальнего Востока. Побывала в гостях на БАМе, довелось плыть и на теплоходе «Адмирал Нахимов», впоследствии потерпевшем трагическую катастрофу. А Москва запомнилась такой жарой, что каблуки туфель проваливались в асфальт, и пришлось купить тапочки и переобуться.
— Вы как-то ощущаете то, что Вы — ребёнок войны?
— Никак не ощущается. Раз в год поздравляют, тогда вспоминаем.
Это очень хорошо, что у детей сороковых годов пора войны осталась лишь среди давних воспоминаний. Восемьдесят лет мира, добытые их отцами и старшими братьями, они высоко ценят. И должны ценить все мы.
