Героин умеет ждать
— Я рос в благополучной семье, занимался спортом — сначала футболом, потом боксом, был кандидатом в мастера спорта по боксу. Имел перспективы. Еще отец говорил, когда живой был: это твой хлеб… Трава началась в начале училища: после школы я поступил в СПТУ-96 на электрогазосварщика. Стал курить, ходить на дискотеки. Но спортом еще продолжал заниматься. Тогда и началась трава. Потом захотелось каких-то других ощущений. Сам не знал, куда лез. Как раз началось подорожание на траву, да ее практически и не было — нельзя было достать. А ханка была дешевле. Мы попробовали, и потихонечку затянуло. Мы – это компания, человек десять, все кололись, кроме одного человека, но он пил. Наркотики дают совсем другое мироощущение: ты удовлетворен, у тебя все хорошо. Но это сначала. А потом колешься не для того, чтобы покайфовать, а чтобы не болеть. Такое состояние начинается, когда начинаются ломки. Привыкаешь быстро. Причем привыкаемость возникает к любому наркотику. Один раз попробовал кокаин, на следующий день снова его захотелось. Я пробовал солутан, мак, «крокодил», героин. Говорят, героин умеет ждать. Если внутри пустота, то наркотик ее заполнит. Некоторые как начинают с героина: сначала нюхают, курят, а потом уже в вену ставят – просто в вену его меньше надо. На героин денег не хватает, колются «крокодилом». Такая экономика…
Я был мошенником, жуликом, актёром
— Деньги… Постоянно нужны деньги. Я начал просить деньги у родителей. Сначала скрывал, потом пришлось признаться маме, что колюсь. В моей жизни появились обман, воровство. У меня судимости были, условный срок. Нужны были деньги на наркотики. Было все равно, как, главное – найти деньги. Наркоманы – хорошие актеры, мошенники, жулики. Они так все преподнесут, такую сказку слепят, что ты поверишь. И мне приходилось прибегать к таким уловкам – наплетешь с три короба, лишь бы получить желаемое: деньги или наркотики.
Мама и сама давала деньги на наркотики, лишь бы я никуда не ходил, не воровал. Иногда говорила: лучше бы тебя посадили, может, перестал бы колоться… Мама отправляла меня в больницы 17 раз – в Каменск-Уральский, Тагил, Карпинск. Но как только я возвращался, сразу начинал колоться снова. Состояние отвратительное — пустота, депрессия. Я не хотел смотреть на мир трезвыми глазами. Я начал пить. Кодировался. Полгода не пил, но начал снова употреблять наркотики. Пробовал работать. Но наркотики продавали прямо на заводе. Никто не видел. Ушел в душевую, там укололся и дальше работаешь. А после больницы хватает три-четыре раза уколоться, и зависимость полностью возвращается. Ты уже сам ищешь наркотик. Это мы называли гон, охота… Были передозировки у меня несколько раз. После больницы доза падает, а ты так же ставишь, может, в надежде кайфа больше получить, – вот и передозировка. Я даже не понял ничего: упал без сознания, через некоторое время очнулся. Первый раз друзья сами откачали. Во второй — вызвали скорую, медики поставили укол и уехали. Многие из тех, кого знал, умерли от передозировок. Но меня ни смерть, ни тюрьма не пугали. Я не ценил свою жизнь — ценил только деньги и наркотики…
Понедельник всё-таки наступил
— С каждого понедельника пытался бросать, но сам себя обманывал. У меня были девушки, они не употребляли наркотики. Они пытались меня удержать, но пока сам не захочешь, никто не сможет тебе помочь. Мама видела, что я погибаю, а помочь тоже не могла. Мама молилась за меня. Знаете, молитва матери — сильная молитва. Такое бедствие сейчас – кто пьет, кто колется. Пусть матери молятся за своих детей… Потом мама узнала, что есть реабилитационный центр. Здесь, в вашем районе, проходил реабилитацию мой одноклассник Женя. Мама ему позвонила. Он приехал за мной. И вот я здесь с апреля. Три месяца проходил реабилитацию. Самое трудное – даже не наркотики, а смирение. Трудно смириться с распорядком дня, с новыми правилами. Некоторые не выдерживают: все, я все понял, я поехал домой. Потом через пару дней узнаем, что он опять колется. Надо пробыть до конца реабилитации и не возвращаться пока домой, укрепиться в этой, новой, жизни.
Важно отношение общества к наркотикам. Надо говорить, что это плохо. Не надо молчать об этом. Надо доносить до людей, что это зло. Мы общаемся с наркоманами и говорим, какой выход из этого есть, мы же сами прошли через это. Важно, чтобы человек сам решил, что он больше не хочет в этом дерьме жить. В центре мы как одна семья. Все помогают тебе от чистого сердца. Каждый занят, по хозяйству что-то делает. Два раза в неделю баня. Играем в футбол. В десять вечера садимся общаемся. Все молодые, все со своими причудами, но друг к другу с добротой.
Мне снова восемнадцать
— Сейчас учусь жить по-новому. В планах выучиться на предпринимателя. У меня есть наставник – это после центра для все так. Через Фонд поддержки предпринимателей мы вместе будем учиться. Хочу двигаться дальше. Я бы хотел быть тренером по боксу, но у меня нет образования. В спортзал хочется. Хочется посещать бассейн, каток. Мне нравятся машины – учусь на права. Я не чувствую своих лет. Мне кажется, что мне лет восемнадцать. Как будто время остановилось тогда, до наркотиков. А теперь я оттуда и начну жить дальше. О наркотиках теперь и не думаю. Я сейчас просыпаюсь и радуюсь, как ребёнок: ничего у тебя не болит. Хотя меня никто не держит: хочешь – иди колись. Но я не хочу…