Валентин Иванович говорит: если его распилить (а он это делал), то можно увидеть и зародыш, и среду, необходимую ему на первое время после оплодотворения и начала развития и роста — попросту говоря, можно обнаружить и желток, и белок.
Валентин Иванович Воробьёв — геофизик, геолог, краевед, археолог, историк-родовед, педагог, автор многих публикаций. А ещё он увлечённый, очень любознательный человек. Ну кому бы это ещё пришло в голову — распилить яйцо динозавра?
— Ваше увлечение археологией, видимо, не случайно, оно тесно связано с вашей профессией, работой, с увлечением геологией?
— Так получилось, что ещё в школьные годы жизнь свела меня с учителем Григорием Михайловичем Некричем, большим любителем путешествий. С ним мы на велосипедах совершили поход в Кунгур, перевалив через Уральский хребет. Было много и других путешествий. И именно в школе у меня сложилось мнение, что поступать надо только в горный институт. И там получать профессию, связанную с геологией. Так и вышло, после школы я поступил в горный и стал геофизиком.
— У нас в районе работали?
— Нет, после распределения все годы работал в Сибири, в Бурятии, в Якутии. Места глухие, дорог нет, передвижение только на вертолётах, вездеходах и лошадях. Лошадей брали у местного населения. Кстати, буряты очень гордятся своей национальностью, считают (и возможно, небезосновательно), что Чингиз-хан был бурят.
— Молоток геологический часто приходилось в руках держать? Наверное, за свою жизнь наелись тушёнки с гречневой кашей и макаронами…
— Да, проработал я от звонка, как пришёл после института по распределению, и до звонка — до выхода на пенсию. И тушёнки было съедено немало, но больше всё же питались свежей рыбой, таёжные речки и реки ею просто кишели, особенно любили хариусов. Закинул удочку с искусственной наживкой — раз и готово. Хариус — рыба нежная, очистишь, подсолишь, часа через два можно есть. И дичи много было, подстрелить пару рябчиков труда большого не составляло. Ну и, кроме того, снабжение в геологических партиях было хорошее, да и зарплатой государство геологов не обижало. Если инженер на заводе получал в месяц 120-130 рублей, то геолог с полевыми и другими надбавками к окладу получал по 600 рублей в месяц. Так что позволить себе купить можно было многое. Ну, а насчёт геологического молотка… держать, конечно, приходилось часто, пользоваться тоже, но геофизики занимаются и разведкой ископаемых, и картографией с помощью аэрофотосъёмки. В глубину земли мы могли заглянуть метров на двести, определить, где залегает уран, торий…
— Среди ваших увлечений сегодня и минералогия, и археология?
— Да. Ну, мы же живём на Урале. Рядом с нами Режевской минералогический заповедник — самоцветная полоса идёт с севера на юг километров двести и в ширину километров пятьдесят. Много обвалов у закрывшихся шахт, то есть диапазон для поисков большой. Да и в нашем районе много различных минералов. А когда ищешь камушки в поймах рек, в берегах и карьерах, много находишь и окаменелостей различных животных и растений. (У Валентина Ивановича две постоянные экспозиции в историческом музее — минералов и окаменелостей, среди них — то самое яйцо динозавра — Б.К.). Когда был центр внешкольной работы в городе, я много работал с детьми, занимались минералами, краеведением района. Сейчас для этого нет места, увы.
— Есть у вас ещё одно серьёзное, большое увлечение. Я имею в виду родоведение. Расскажите, откуда такое хобби.
— Наверное, каждый человек хочет знать о своих дедушках, бабушках как можно больше. Кто они были? Чем занимались? Не говоря уже о более дальних предках. Работая в различных архивах и области и города, я по сути отыскал своих предков, построил генеалогическое древо. Четыреста лет тому назад мой предок Фёдор Губа упоминается среди крестьян-предпринимателей, занимавшихся мукомольным делом, а то место, где он жил, стало называться деревней Губиной. Потом у представителей фамилии Губины появилось прозвище — каждого из них называли Воробей. Потом Воробьёвы были переведены Демидовыми в село Покровское. Сложился особый порядок дворов Воробьёвых, и это место стало называться Воробьёвым проулком. Наиболее известным из рода Воробьёвых из села Покровского был Иван Васильевич — общественный деятель Ирбитского уезда, краевед, первый выпускник Покровской земской школы: в 1876 году он самостоятельно подготовился и сдал экзамен на народного учителя и работал учителем в селе Белослудском. В 1890-1913 годы был гласным (депутатом) Ирбитского земства. Его материалы о лесном массиве в пойме реки Тавды были использованы в трудах Д.И. Менделеева. По его инициативе был открыт ряд школ в Ирбитском уезде и благодаря его стараниям построено двухэтажное здание школы в родном Покровском. Можно сказать, что многие Воробьёвы внесли свой вклад в развитие территории нынешнего АГО. Мне кажется, занятие родоведением — увлекательное и полезное дело.
— Вы так много исходили различных малонаселённых и глухих мест. Видели какие-то необъяснимые явления, не изученные пока?
— Видел и об этом писал в «Комсомольскую правду». Работали мы тогда на территории, которая называется Енисейский кряж. День был пасмурный, шёл дождичек. Я шёл по верху горной россыпи и вдруг услышал свист. Вроде бы и человеческий, только более резкий. Потом свист повторился, я спрятался за берёзку, расстегнул кобуру, вытащил револьвер (у геологов в тайге всегда было оружие — Б.К.). Внизу послышался треск кедрового стланика — какое-то большое существо ломало там низкорослые деревья. Я высунулся и увидел женщину, её испуганные глаза, она бросилась в противоположную от меня сторону. Судя по фигуре, это была женщина-йети, снежный человек. В тайге можно обнаружить много тайн, вопросов, на которые мы пока не знаем ответов.