Зато дунувший в нашу сторону ветер перенёс через двухэтажное здание и двор головёшку на сухое дерево, возвышающееся прямо над крышей редакции. Верхушка тополя задымилась. От трёх пожарных расчётов, прибывших тушить сарай за БТИ, отделился один и принялся гасить столь опасный для нас очаг возгорания. Но очаг находился на высоте и сдаваться не собирался. Как только шланг отклонялся от ствола, верхушка начинала чадить снова. Пожар внутри дерева не хотел умирать. Уже вторая машина подошла к нам и тоже принялась за дело, но ситуация не менялась — тополь продолжал дымиться. И, мало того, под напором воды он теперь грозил обломиться — в лучшем случае оборвав линии электропередач, в худшем — проломив крышу.
Пожарные, потратившие на тушение одного дерева уйму времени и воды, слегка занервничали. Тем более что с большим пожаром по соседству им уже удалось справиться. Представители «Облкоммунэнерго», отключившие электричество, тоже находились в некотором замешательстве. Что делать дальше, они явно не понимали. Смена у них заканчивалась, а дело никуда не двигалось.
В общем, чем дальше, тем интереснее нам становилось. Вернее — тем печальнее.
Пожарные (то бишь эмчээсники), задумчиво разглядывая источник неприятностей, посоветовали спилить дерево. Надо, говорят, пилить его (горящее!) по частям. Представьте себе, стоят мужики в погонах и рассказывают дамам гражданской наружности, как они должны справиться с чрезвычайной ситуацией.
Дамы, конечно, обратились в «Жилкомстрой» — ну куда ж ещё пойти с такой проблемой? Руководитель «Жилкомстроя» Д.Г. Ефимов обещал помочь, но завтра, поскольку день уже близился к концу и найти кого-либо для работы в нерабочее время он не смог.
…Заплаканная соседка попыталась тушить дерево самостоятельно, поливая его из садового шланга. Со стороны её сада обугленный ствол выглядел ещё ужаснее.
Пожарные-эмчээсники, поначалу обещавшие не оставить нас один на один с нашей проблемой, стали машина за машиной покидать наш двор. Товарищ из последней уезжающей машины любезно предложил нам снова позвонить по телефону 01, как только тополь снова загорится.
С жалостью глядя на нас, засобирались и электрики.
Перспектива заночевать прямо тут, во дворе, наблюдая за тем, вспыхнет или нет тлеющее дерево, заставила пойти на крайние меры — нажима и воздействия. Я позвонила в администрацию АГО. Сначала сити-менеджеру, затем главе.
Через десять минут к нам вернулась одна из пожарных машин. На этот раз эмчээсники не обошлись поливанием снизу. Они поставили лестницу, пустили внутрь ствола не только воду, но и какую-то пену. И тополь наконец — после этой шестой или даже седьмой попытки его загасить — перестал дымиться.
Электрики моментально сняли провода, мешающие работать с тополем дальше. Ребята, которых мы нашли самостоятельно (и зачем, ей Богу, в «Жилкомстрой» звонили?) по объявлению в нашей же газете, приехали с бензопилой. Один из них влез на крышу и подпилил дерево, мужики (один наш, остальные — сочувствующие) ухватились за верёвку, которой обвязали дерево, дёрнули — тополь рухнул. Из выгоревшей середины снова взвился дымок. Ну уж поверженного на землю противника мы смогли победить сами…
Я не хочу никого ни в чём упрекать. Но тогда — зачем так подробно я описываю весь этот многочасовой и невразумительный процесс пожаротушения? Затем, что считаю: на самом-то деле он должен выглядеть совсем иначе. Полагаю, так. Я звоню по телефону 01, сообщаю о пожаре, а затем стою рядом и жду, когда доблестные сотрудники МЧС легко и изящно справятся с непослушным огнём.
Они (не мы!) вызывают все необходимые службы, они (не мы!) координируют все действия, они (не мы!) добивают упавший тополь, доводя всё до логического конца. А мы… Мы наблюдаем за их работой, восхищаемся и рукоплещем. Пишем благодарности в газету.
Но всё это в идеале. А сейчас… Смотрите, что показал этот частный случай. Конечно, вас не бросят в беде, службы, от которых зависит ваша безопасность, вам будут помогать. До тех пор, пока у них не закончится рабочий день, не наступит обед, пока они не устанут, пока у них не исчезнет желание спасать.
— Будете так разговаривать с нами, мы вообще развернёмся и уедем, — сказал после наших попыток высказать свои претензии один героический борец с нашим деревом.
И ведь уехал бы…
