— Семья многодетная, есть трое детей, но родители хотели бы взять ещё двоих, а это, оказывается, не так просто сделать. Документы уже оформили, разрешение получили, но ребёнка взять не получается. Такое впечатление складывается, что у нас на пятнадцать детей сто желающих усыновителей в очередь стоят.
С порога
…Мы едем в Березняки. Здесь, в окраинной деревушке на одну-единственную улицу, живёт многодетная семья Самченко. Вот их дом — двухэтажный, из кирпича. На пустынные и как будто ещё не проснувшиеся с утра Березняки раздаётся одинокий лай сторожевого пса — это лает грозный Гром, так и рвётся на чужих с привязи. Но на крыльцо выходит хозяин, чтобы встретить гостей, и Гром смиряется.
Сейчас дома только папа Андрей, мама Ирина и девятилетняя Василиса (во втором классе первой школы, где учится Василиса, сейчас карантин, поэтому девочка дома). Все набиваемся в прихожую — говорим, здороваемся, знакомимся. Под ногами путаются кошки — сколько их, сразу и не разобрать, — две… три… Откуда-то из глубины коридора пулей летит навстречу ещё собака. Да это не собака, а энерджайзер какой-то: низкорослый и удивительно подвижный пёс не даёт расстегнуть сапог, лижет руки, подпрыгивает, переключается на кошек, успевает получить от них шлепков и, нисколько не обидевшись, снова радуется всем и сразу.
— Сколько же у вас собак?!
— Всего две. Вот этого, породистого, Гесю, мы подобрали на Буланаше, — рассказывает по пути на кухню Ирина. — Проходили медкомиссию там и уже собирались ехать домой, он к нам прибился и не отставал. Мы ждали-ждали, может, хозяева появятся, но так никто и не появился. Жалко его бросать на улице — взяли.
— Ну, этот не страшный, а тот, что на улице…
— Да. Гром — серьёзная собака. Он тоже сам к нам пришёл — просто сел у калитки и стал охранять от прохожих. Соседи пугались, грозились его вилами заколоть, потом пришли с требованием, чтобы мы его привязали. Но он не наш, как мы его возьмём. Тогда соседи сами привязали верёвкой его к бамперу машины и увезли в лес, там прицепили к дереву и оставили. А он верёвку перегрыз и утром снова к нам пришёл. Тогда нам уже пришлось его взять себе. Думаем, в нём есть и волчья кровь: прошлым летом задрал соседскую козу. Нам пришлось шесть тысяч заплатить за неё.
— Охрана, конечно, у вас надёжная. А сами не боитесь?
— Нет, он нас любит.
— Я так поняла, вы берете всех, кто к вам приходит?
— Всех, — дружно заверили хозяева и, совсем развеселившись, рассказали, что в доме ещё три кошки — по одной на каждого ребенка — и три шиншиллы. Первые вольготно расхаживают по всему дому — с ними можно играть. Вторые обитают в клетке на втором этаже — за ними интересно наблюдать. Для полноты семейной картины сейчас не хватает только шестиклассницы Стаси, которая учится в лицее, и маленького Матвея, который посещает детский сад №21 — утром папа увёз их в образовательные учреждения.
По профессии — папа и мама
— Давайте поговорим о вас. Вы же приехали в нашу глубинку из Екатеринбурга. Обычно бывает наоборот — люди уезжают туда, где больше возможностей для развития, больше перспектив.
— А что вы вкладываете в слова «развитие», «возможности»? — философствует Андрей. — И такое ли уж благо для человека, для его естественного развития — жить в мегаполисе?..
Соглашаюсь, что вопрос спорный — сама здесь живу то ли по привычке, то ли ещё почему-то. Андрею, похоже, как раз всё в жизни понятно. Он старше Ирины на одиннадцать лет, он родом с севера, из Архангельска, он глава семьи и главный добытчик в доме — работает фрезеровщиком в «Лукойле». Но на вопрос, кто вы по профессии, Андрей, не задумываясь, сначала отвечает: папа — и заботливо выкладывает на тарелку для Василисы мороженую чернику.
— Кофе? — предлагает остальным дамам и разливает по чашкам только что сваренный напиток с ароматным дымком.
— Для душевности, — поддерживает предложение Ирина и рассказывает, как жили в «обычном екатеринбургском скворечнике» в духоте и пыли большого города и как захотелось простора, когда родились дети. Тогда Самченко и решили купить этот большой дом — пять лет ездили сюда на лето, а прошлым летом переехали насовсем. Кстати, в Екатеринбурге у Ирины и Андрея был собственный бизнес — тоже связанный с детьми: частные детские сады, ласково именуемые «Лапушками».
— Мама, не иначе, педагог? — объясняю себе профессиональную деятельность Ирины.
— Нет, мама только мама, — с удовольствием признаётся она. — Когда-то получила музыкальное образование — училище Чайковского и консерватория. По образованию не работала, а работала в семейном клубе, куда ходили беременные женщины и маленькие детки — были творческие занятия. Потом открыла детские сады. Для своих детей же и открыла: в государственные сады в Екатеринбурге не попасть, а из частных мне ничего не понравилось. Но в прошлом году мы их закрыли — содержание очень дорогое: 50 тысяч рублей в месяц аренда за офис размером с 3-комнатную квартиру, и это не всегда окупается. Туда же детей не напихаешь, как селедок. Чтобы было комфортно, максимум человек восемнадцать. Летом дети разъезжаются, и за садик родители не хотят платить. Мы же не можем распустить сотрудников и не платить им по три месяца. Мы продали детский сад со всем, что там было, включая и два фортепьяно.
— Так что же, здесь музыкой со своими детьми не занимаетесь?
— Пытались. Стася несколько лет поучилась и сказала, что не желает играть на фортепьяно, но зато она у нас танцует шесть дней в неделю и хочет стать хореографом. Василиса танцует и поёт. Матвей тоже танцует. Все дети занимаются в музыкальной школе. Плавают хорошо.
— Я как рыба! — подтверждает Василиса, улыбаясь во весь черничный рот.
— Вот отремонтируют бассейн, будем ходить на плавание. Стася из глины лепит — в лицее в кружке занимается.
— Как вы, живя за городом, за всеми увлечениями своих детей успеваете — сколько раз в день в город ездите?
— Я за рулем раза по три-четыре-пять в день — кому куда надо. Иногда приходится друг друга ждать. Конечно, было бы удобнее водить детей в одну школу, и мы попытались подойти с этим вопросом к директору 56-й школы, а нам сказали, что мы не относимся к этому району. Ещё нам очень понравилась школа-интернат №11, там уютно, много кружков, но для детей не железнодорожников — по десять тысяч с ребёнка содержание. Так это сейчас трое. А когда у нас будет пятеро детей…
Не американцам запрещать, а своим помогать!
— Мы добрались до главного вопроса, из-за чего и приехали к вам. Вы решили взять приёмных детей и уже оформили документы, но, как нам сказали, возникли трудности…
— Мы находили детей по фотографиям, — рассказывает Ирина. — Есть сайт — единая база данных опеки Свердловской области. Мы присмотрели нескольких ребятишек. Но большая часть информации отсутствует. К тому же база данных устарела — когда мы позвонили оператору, оказалось, что этих детей уже забрали в семью. У нас на двоих детей разрешение, а братьев, сестер не делят, а информации нет об этом в базе. Мы хотим мальчика и девочку. Для начала. Потом дети подрастут, может, еще маленьких возьмем. Нам выдали статус усыновителей на два года, то есть в течение двух лет можем искать. Но найти пока не получается. Пробовали звонить в детские дома — в Режевской, Алапаевский, нас в детские дома не пускают, говорят, по направлению от регионального оператора — у него есть информация обо всех детях. Теперь нас поставили на очередь на индивидуальный подбор ребенка только на 4 июля.
— Вот алгоритм действий, — объясняет Андрей. — Записываешься на прием к региональному оператору. Оператор дает всю базу фотографий детей Свердловской области, выбираем — вот этого ребёнка, этого, этого. Нам дают адреса детских домов, где воспитываются эти дети. Приезжаем в детский дом и встречаемся только с этим ребенком — как в тюрьме, в комнате свиданий. Если тебя что-то смутило, ты пишешь отказную, снова приезжаешь к региональному оператору, что-то заполняешь, забираешь у него свои документы. И всё сначала. Мы почему хотели попасть в детский дом — чтобы со стороны посмотреть, как дети гуляют, играют. Может, мы так «своего» быстрее увидим. А нас в Режевском детдоме по телефону обругали, сказали: близко не подпустим вас к детскому дому, здесь не ярмарка. Как-то мы, в общем, взгрустнули.
— Ещё по поводу Свердловской области хотела сказать, — дополняет Ирина. — Это практически единственная область, где нет видеопаспортов на детей. В паспорте про ребенка всё: он играет, умывается, интервью у него берут. Сотрудники детского дома рассказывают о нём: врач, логопед, педагог. Посмотришь и можешь составить более правильную картинку. В Московской, Псковской, Ростовской, Иркутской областях это есть. Даже если нет видеопаспорта, то словесный портрет ребенка хорошо составлен. А в Свердловской области ни одного слова по поводу характера не упоминается.
— Про Свердловскую область вообще говорить грустно. Вроде бы крупная, развивающаяся, а все, что касается социальных программ, — тут застой.
— А как же новый думский законопроект, который призван улучшить ситуацию с усыновлением в России за счёт увеличения выплат и упрощения этой, сложной на сегодня, как видим, процедуры усыновления?
— Чиновники не заинтересованы в решении проблемы. Вы знаете, какая сумма выделяется на содержание в детском доме одного ребенка в месяц? 25 тысяч. У нас есть знакомые в Екатеринбурге, которые работают в детском доме, — мы общались.
— Так государству гораздо дешевле отдать детей в семьи.
— Да, дешевле: если ребенка взять в семью, то государство платит на ребенка минималку в месяц. За усыновление — 30 тысяч разово, при этом все льготы с ребенка снимаются.
— Но несмотря на все это, вы все равно хотите взять детей…
— А наше желание продиктовано не деньгами, хотя материальная сторона не последний вопрос, ведь ребенка надо растить на что-то. Но с этим мы справимся. Сколько бы ни говорили об этой проблеме, а делается немногое. Нужно не американцам запрещать, а своим помогать. Вот в Курганской области в одно время всех детей из детских домов разобрали в семьи. Потому что администрация области для усыновления ребенка определила 800 тысяч. В Свердловской области — 30 тысяч.
— А правда, что вы собираетесь ехать в Иркутск за девочкой?
— Мы сами смотрели их базу данных и увидели девочку — ну такая кукла, и взгляд живой, умный. Если получится, на весенних каникулах съездим пообщаться. Мы всё равно решим этот вопрос, — уверен папа.
— А ещё мы Матвею братика хотели, потому что у нас тут одни девчонки, — мечтает мама.
Требуется третья сестрёнка
Мы идём смотреть детские апартаменты. Пока ребятишки живут все вместе в одной большой комнате. Здесь детские спортивные тренажёры, повсюду фотографии малышей. А ещё здесь разрешается рисовать на стенах, но не калякать, а чтоб красивая картина была. Вот чьей-то авторской кисти тучка с дождиком, вот цветок, вот солнышко.
— А все вместе вы чем занимаетесь?
— Мы не смотрим телевизор, — гордо выдаёт мама. И тут же честно признаётся:
— Иногда включаем по выходным. Вот проект «Голос» смотрели.
— А еще что делаете вместе?
— Все вместе мы стараемся прожить свою жизнь, — это, конечно, папа.
— А как? Вот бывает, что берете собаку и идете гулять в выходной в соседнюю березовую рощу?
— Бывает. И дома если что-то делаем, уборку, например, то вместе. А еще по выходным стряпаем пироги.
— Вместе, — подчёркивает Василиса.
— Ездим кататься с горки. Вчера приехали из Екатеринбурга, в кино ходили, смотрели «Цирк дю Солей» в 3-D. В зоопарк ездим. В общем, праздник для детей устраиваем. Летом ставим бассейн.
— На великах катаемся, — вспоминает Василиса летние развлечения. — Сорняки в огороде выдёргиваем. Я морковку выращиваю, а мама — цветочки.
Лестница приводит нас на второй этаж — прямо к клетке с шиншиллами. Узнаю, что в перспективе у этих зверьков новоселье: папа Андрей намерен построить для них большую клетку — до потолка. Он вообще умеет и любит всё делать своими руками, сообщают домашние.
— Это вы между работой и строительством дома успеваете? — удивляюсь.
— Да не успеваю, в том-то и дело, — скромничает Андрей. — Вот здесь большое помещение — веранду надо делать. Наверху, на третьем этаже, есть комната, тоже надо заняться, — делится планами хозяин и открывает ещё одну дверь:
— Это мы комнату для девочек готовим.
Большая, светлая, на два широких окна — такую в условиях квартиры и представить сложно. Не комната — мечта: на троих места с лишком хватит. Косметические работы только осталось выполнить, и сестрёнкам можно въезжать. Правда, их пока две…
Рыжик, самый лучший кот (по оценке хозяина), проворно перепрыгнув порог, прошагал в комнату и улёгся на бетонном полу. К счастью — вспомнилась примета. Знать, жить в этой комнате трём девочкам-сестрёнкам.
P.S. Редакция «ВБ!» пытается помочь семье Самченко решить их трудности. Во вторник состоялись переговоры с чиновниками и директорами школ. В среду Ирина Самченко побывала на консультации у специалистов отдела опеки и попечительства. О достигнутых результатах мы сообщим читателям.