Каково же приходится бойцам на передовой, сражающимся за национальное достояние, за основу основ — русский язык, — школьным учителям русского языка и литературы? Сначала я хотела обратиться к «полковникам» от профессии. Но они, вероятно, выработали за свой огромный стаж какой-то иммунитет и знают много «военных» хитростей. А вот каково молодым, которые только начинают?
***
Екатерина Владимировна Аюпова пришла в школу № 6 сначала как библиотекарь, но педагоги приметили её сразу — наш человек. Грамотная, эрудированная, ответственная, креативная, трудоустойчивая (пора вводить такой термин, очень актуален). Предложили переквалифицироваться и поддержали. А что дети?
— Охват работы — с пятого по одиннадцатый класс. Сейчас в уроки включают игровые и интерактивные элементы, чтобы заинтересовать детей. Если же урок классический — это всё мимо, они заняты своими телефонами. Мы всё знаем, всё надоело. И это выпускники, которым надо бы налегать на подготовку. А среднее звено, у которого нет экзаменационной мотивации, приходится постоянно держать в тонусе. Самый сложный возраст — седьмой класс, к ним трудно подобрать ключик. Даже не хотят поделиться на группы, чтобы поиграть, идёт подростковое отрицание друг друга. Они уже немного взрослые, чтобы противиться, но недостаточно взрослые, чтобы «видеть берега». Именно в этом возрастном сегменте наиболее злоупотребляют сленгом. Сами они просвещаются с большим трудом, и неизвестно, осталось ли в них что-то полезное от урока. А вот меня в отношении своего специфического языка они очень «просвещают»! Пятый класс молодцы, они ещё всё хотят, им интересна любая идея. Причём там активные умные мальчишки.
С языком дела обстоят сложно. Та часть детей, которых устроит «тройка», и они её, скорее всего, получат — например, из-за сниженных требований по состоянию здоровья, вообще ничего не делают. Не видят смысла, ещё и учителем манипулируют.
Дети не особо учатся, а учителя непрерывно повышают своё и без того высшее образование, постоянно запасаются новыми знаниями, методиками, всё время что-то ищут.
— Всё лето уходит на то, чтобы проходить какие-то курсы, учимся создавать игры, работать с интерактивной доской. Чтобы добиться продуктивности от детей. Сложнее всего им сейчас удаётся говорить, читать и пересказывать.
Иными словами, современным детям нормальная родная речь не удаётся вообще, ни в каком виде. Ручка и тетрадь для них — ненужный элемент. Считаете, что я сгущаю краски? Что ж, проведём практическое занятие. Подойдём незаметно к детской площадке или к группе учеников на перемене. И послушаем, что и как говорят дети. А вот ещё вариант: как-нибудь разок взять на проверку пачку тетрадей по русскому языку. Не пять-шесть пачек, как у учителя, а одну. Что говорите? «Зачем мне это надо?» «Ещё не хватало!» Ну, так ведь и я о том же!
— Екатерина Владимировна, согласны ли вы с утверждением, что чувство грамотности — оно врождённое? И есть ли дети с такими способностями?
— Да, я думаю, что у людей есть чутьё, как правильно писать и говорить. Среди учеников была одна девочка с таким даром. Она говорила: «Не могу объяснить, но точно знаю, что писать нужно так». Другим даётся грамотность либо трудом, либо никак. Есть — очень редко — дети, которые не успокаиваются на слабом результате, стремятся прийти на дополнительную консультацию. Если быть точной, двое детей таких, мальчишки. Большей же частью учеников это не интересует.
Существует ещё разница между устным и письменным способом контроля знаний. Кому-то на устных уроках удаётся всё на пять, а в письменных контрольных слабый результат. Кому-то, наоборот, легче написать, а рассказывать не умеет. Это тоже индивидуальные особенности.
— А как обстоят дела с прочтением литературы?
— Вот серединки тут вообще нет. Есть те, кто не читает, и те, кто любит читать. По обязанности, по списку, ещё иногда девочки могут читать. Но в основном чётко — да и нет. Причём основная масса — это те, кто не читает вообще. Старшие классы «выезжают» за счёт услуги «краткое содержание». Но поэтому им и задания готовлю посложнее. Или онлайн-тест подкину, или игру, где надо ориентироваться в тексте, или литературную дегустацию, где невозможно не знать текст. Истуканом сидеть им всё-таки не хочется. И приходится хоть кратко, но знать.
— Есть ли сегодня пищущие дети? Ещё десяток лет назад были живы конкурсы юных авторов.
— К сожалению, нет.
— Может быть, шифруются, скрывают?
— Таких детей по сочинениям видно. Они у них не такие шаблонные, всегда есть своя мысль. В старшем звене пока поэтов не наблюдается. А вот от младших, наверное, можно в будущем этого ждать. Задатки пока неплохие. Те ребята, которые в прошлом у нас показывали высокие результаты по языку и литературе и занимались творчеством, были в контакте с опытными педагогами все годы учёбы, учителя их вели с пятого класса по этому пути. Поэтому те росточки, которые сегодня проклюнулись, надо как-то и нам не проморгать.
***
Происходит тотальное неуважение к учителям. Много осуждения в адрес школы дети слышат дома. В целом современное общество критично ко всему, чего ни коснись. И педагоги должны умудриться на этой каменистой почве посеять разумное, доброе, вечное.
— Да, играет роль информационная доступность. Стираются границы в отношениях между учениками и учителями. Цифровое поколение предпочитает скидывать работы на телефон. Идём им на уступки, значит, доступен мой телефон, все мессенджеры. Родители этим тоже злоупотребляют. Уважение к учителю сводится к нулю.
— Как справляетесь с письменной речью?
— Это очень сложный момент. У них полная телефонозависимость. На пробных сочинениях нервничают — как бы достать телефон. Сформулировать мысль им трудно. Методики на сегодняшний день нет, как бороться с этой проблемой. Никакие онлайн-курсы ответов на это не дают. Всё приходится делать интуитивно. Дети не мотивированы никак, не знают, куда им поступать, и приближение экзаменов им не очень интересно. Сочинения списывают готовые. Если кто-то проявляет хорошее упорство, решает наверстать упущенное в учёбе, стараемся помогать, всячески идём навстречу.
— Нет пока что разочарования, сожаления о том, что получили педагогическое образование?
— Мне очень повезло с самого начала с коллективом и с руководителем. Опытные педагоги меня наставляли, никогда не отказывали в помощи и профессиональной консультации. Была хорошая преемственность. И очень важно, когда руководство поддерживает. Директор школы, Марина Николаевна Киселева, как раз из таких людей. К ней в кабинет идёшь легко, зная, что поддержит, посоветует, даст стимул. Всегда приветствует любое хорошее начинание, идею.
***
По-другому нельзя нигде, а в педагогике — просто невозможно. И мы имеем дело с тем счастливым случаем, когда в школах мудрый опыт педагогов-стажистов ещё есть, а новый, современный потенциал молодых специалистов — уже есть. Ученикам нужно ловить момент, научиться у тех и других. Чтобы при выпуске с чистой совестью можно было сказать: «Нашей сказочке конец, а кто слушал — молодец!»
