Пациентка с множественными ножевыми ранениями ночью доставлена в приёмное отделение Артёмовской ЦРБ бригадой скорой помощи. Большая кровопотеря, давление шестьдесят на ноль, сознание отсутствует, состояние критическое. Уже через 20 минут она лежит на операционном столе под наркозом, врачи борются за её жизнь. Спасена, выписана домой.
Жительница соседнего района, беременная двойней, по медицинским показаниям направлена на роды в областной перинатальный центр. Схватки начинаются в пути, и её везут в роддом нашей больницы. Артёмовские врачи справились со сложными родами, с мамой и малышами всё в порядке.
У мужчины серьёзная травма ноги, требуется экстренная операция. Травматологи устанавливают вместо раздробленных костей современную металлическую конструкцию, и на следующий день пациент уже передвигается по отделению. Вскоре своими ногами уходит домой.
Всё это реальные случаи, подобные бывают в Артёмовской ЦРБ регулярно. Но всё же гораздо чаще в стационар попадают совсем другие пациенты. Хотя тоже порой — едва живые…
— Пациент поступил с запущенной формой рака. До этого никуда не обращался и ни разу не обследовался. Когда окончательно прижало, вызвал скорую помощь, — рассказывает заведующий круглосуточным стационаром Артёмовской ЦРБ, врач-хирург Денис Карташов. — Это повальная проблема: все ждут крайнего случая и приезжают в больницу на «скорой» в тяжёлом состоянии.
Но и в ситуациях, когда люди практически бесперспективны, мы изо всех сил пытаемся их спасти. И спасаем. Если посмотреть на летальность в нашем стационаре, то она минимальная, даже в сравнении с больницами Екатеринбурга.
— Может быть, кто-то и правда внезапно заболел, а раньше не проверялся, потому что для этого повода не было?
— Практически любой случай копни — выяснится, что человек за здоровьем своим не следил, в больницу не ходил. Его чуть живым привезли в приёмный покой (это, как правило, происходит ночью). Врачи начинают его срочно обследовать, чтобы понять, что с ним происходило на протяжении нескольких лет (!) и что происходит сейчас.
В приёмном отделении пациент должен находиться максимум два часа, за это время мы должны восстановить всю «историческую картину» и понять, как лечить. Хорошо, что у нас для этого есть компьютерный томограф, современные УЗИ-аппараты, эндоскопическая техника и так далее…
Вот ещё случай. Поступает пациент, тоже ни разу не обследованный, с 15-сантиметровым образованием в толстом кишечнике. Представляете размер опухоли? Он не мог об этом не знать, клиника была давным-давно. Но — игнорировал.
И вот он приезжает, потому что стало совсем плохо, и мы на уровне приёмного отделения обследуем его до такой степени, что берём в операционную, уже понимая, что надо делать и что мы найдём внутри.
Пациент успешно прооперирован, лечится.
— А если бы не успешно, то могли виноватыми остаться «плохие» врачи.
— Доктора у нас хорошие. Тут вопрос в ответственности граждан за своё здоровье. Точнее, в безответственности. Как можно вылечить человека, у которого в запущенной стадии онкопроцесс, который не десять лет назад обследовался и нашёл эту проблему, а доставлен бригадой «скорой» в крайне тяжёлом состоянии?
Чаще всего такие пациенты ни в какую поликлинику не обращались. И их любимая фраза: «Да я в больницу никогда не ходил и ходить не буду».
Возьмём диспансеризацию. Мы уже чуть ли не по домам ездим — пожалуйста, приходите! Нет, не идут. Вот почему мы здесь имеем то, что имеем, а вовсе не потому, что врачи не хотят помогать больным.
Они помогают очень многим, даже тем, кого, казалось бы, невозможно спасти. Хотя мы районная больница, а не областная клиника, здесь очень высокий уровень оказания медицинской помощи. Хирургия, травматология, роддом, неврология, кардиология, терапия — все наши отделения лечат на высоком уровне.
К слову: в клиниках Екатеринбурга есть отдельно терапевтическое отделение, нефрологическое, эндокринологическое, гастроэнтерологическое и так далее. А наши терапевты занимаются всеми этими направлениями у себя в одном отделении. Объём работы колоссальный, объём знаний тоже требуется огромный. И при этом летальность в терапевтическом отделении низкая.
Люди умирают в любой больнице. Больница — от слова «боль». Мы же не всемогущи. Но мы всех стараемся спасти.
—Денис Андреевич, у всех специалистов такое отношение? Может быть, кто-то работает формально, лишь бы день прошёл?
— Не бывает такого. Ни у одного врача в стационаре формального отношения к пациентам нет, я за это ручаюсь.
