О чем этот спектакль? О нас с вами, взятых вместе и по отдельности. Потому как драматургия Коляды — это, по сути, разговор о человеческих ценностях и проблемах, шекспировские страсти, разыгранные на кухне. Конечно, подкупает и наш уральский колорит, ведь главные герои пьесы – бывшие актеры шадринского театра. Только теперь Она (Татьяна) – в Москве, а Он (Мишаня или Минтай) – все в том же Шадринске, все в том же театре. Причем он не актер даже – осветитель. Да и Татьяна давно не актриса, а тамада на корпоративных вечеринках. И вот она приезжает «срубить бабки» в родную провинцию по приглашению некоего режиссера Израэля Борисовича. А сыграть ей предстоит мадам Гонзалес – негритянскую певицу. Спектакль начинается как комедия, в которой есть место танцам, дракам, переодеваниям, пародиям. Особенно забавно смотреть на спор бывших супругов, вспоминающих свои звездные роли в детском спектакле «Зайка-зазнайка». Доказывая друг другу свою гениальность и актёрскую одарённость, они перевоплощаются в родителей Зазнайки – Папу-зайца и Старую зайчиху и оголтело скачут по сцене, несмотря на солидную комплекцию. Но затем комедия перерастает в драму. Оказывается, что никакого Израэля Борисовича не существует, что это он, Мишаня, вызвал под этим именем свою бывшую жену обратно. А чтобы билеты ей оплатить, деньги копил полгода, зарплата-то у осветителя небольшая. Возникает вопрос – зачем он это сделал?
Мишаня задумался как-то: а что у него настоящего было в жизни? И оказалось, что не было ничего лучше того времени, когда он играл Папу-зайца вместе со своей Старой зайчихой и жил в Шадринске в обшарпанном общежитии. И после того принял решение – увидеть Татьяну любой ценой. А подтолкнула его к размышлениям о смысле существования одна юродивая, случайно зашедшая в театр и протянувшая ему самое дорогое, что у нее было – погнутую обувную ложечку. И потом юродивой не стало, а осталась только эта самая погнутая ложечка. И больше ничего. Как будто и не было человека… И вот эту ложечку Мишаня передает Татьяне. «Жил всю жизнь как одуванчик. А что после меня останется? Ничего», — говорит он. Но Татьяна, которая и сама всю жизнь ждала чего-то — «как на автобусной остановке стояла», не согласна так просто сдаваться. «Замолчи. Замолчи, замолчи! Мы не одуванчики. Мы – бессмертники!», — провозглашает она. И принимает решение о том, что концерт Гонзалес все равно состоится. «Я, негритянская певица, буду петь в сорокаградусную морозяку. И буду так петь, что все будут плакать. Потому что я — актриса! А тебе я вот так тихонько помашу. А ты мне шапкой тоже помашешь? Я увижу».
Он не может жить без нее, а она не может забыть его, хоть он ей и сломал жизнь. А что у них в багаже? Несостоявшиеся мечты, разбитые надежды, неопределенное будущее… Грустно, жизненно, узнаваемо. «Прощай, Папа-заяц! Прощай, Старая зайчиха!» — кричат они друг другу, прощаясь навсегда. А на сцене после их ухода остается вакуум – пространство без любви, которое они так и не смогли заполнить. А может быть, не захотели? С любимыми не расставайтесь…
