«С первых же дней советы, как волостные, так и сельские стали во враждебные отношения к служителям храма и алтаря, арестуя без всяких причин не только священников, а и просфорен. Так, например, в последних числах февраля… была арестована и просфорня села Антоновского Попова. Были неоднократные попытки арестовать и священника того же села о. Ряпосова.
28 июня рано утром ко мне приехал священник с. Покровского о. Платон Горных, скрываясь от «товарищей». Вечером проводил его в с. Коптеловское Верхотурского уезда.
9 июня приехал со ст. Егоршино карательный отряд красноармейцев, чтобы арестовать и расстрелять меня, как явного контрреволюционера. Меня обвиняли в том, что я будто бы агитирую против Советской власти, посещал самовольно сельские собрания, веду в приходе знакомства только с сельскими богатеями, кулаками, настраивая их против деревенской бедноты, проповедую в храме, что скоро будет торжество на стороне правды, распространяю в народе слухи, что Ирбит и Екатеринбург заняты уже казаками. И этих обвинений достаточно было не только для ареста, а и для расстрела. К счастью моему, когда за мной приехал карательный отряд, меня не было дома, — был на покосе.
Извещённый своими прихожанами о грозящей мне беде, я скрылся в лес, где и пробыл двое суток. Из лесу я вышел только после того, когда весь приход мой стал на мою защиту, послал от себя на ст. Егоршино двух делегатов с приговором, что я ни в чём не виноват и что обвинения, возведённые на меня, грубая ложь и клевета.
Около 10 июля началось наступление чехов со ст. Хитроцкой на село Егоршино.
23-го числа около 4 часов дня неожиданно приехали ко мне 12 красноармейцев латышей, выдали себя за белоармейцев и арестовали меня вместе с сыном-семинаристом и о. Платоном, обвинив нас в сочувствии белым, повезли в штаб на ст. Егоршино, чтобы расстрелять там.
Готовясь к смерти, дорогой мы с о. Платоном исповедались друг у друга, и стало как-то легче на душе. Не довезя 6 верст до станции, арестовавшие нас «товарищи» почему-то отпустили нас назад, взяв клятву, что мы никогда не пойдем против Советской власти.
Под селом Егоршином идут бои, слышны орудийные выстрелы. Говорят, что будто бы зверски убит священник села Егоршинского о. К. Словцов.
26-го числа около 6 часов утра опять нагрянули ко мне с визитом два «товарища» с криком и бранью: «Где поп?» Узнав по шуму, какие ко мне пожаловали гости, мы с о. Платоном скрылись, убежали в лес, где и пробыли до ночи. Долго искали нас красные «товарищи» и по домам у мужиков, и в храме, наконец уехали, сказав, что всё равно, рано или поздно ли, а всё-таки они найдут нас.
Объявленную мобилизацию за пять лет народ принял неохотно; подлежащие призыву разбежались по лесам.
27 числа в 2 часа утра в село наше по доносу одного из крестьян неожиданно приехал карательный отряд с пулемётами, оцепив всё село, и прежде всего арестовали меня с сыном и о. Платона. Меня арестовали в тот самый момент, когда я, услыхав шум, побежал было в лес, о. же Платона нашли и арестовали в школе.
Собрав народ, каратели стали выбирать 1-го, 10-го, 20-го и т.о. и рядом вместе с нами у стенки ставили под направленные на нас пулеметы, угрожая расстрелом, если мы не скажем, куда ушли мобилизованные. И эта пытка продолжалась несколько часов. После полдня был вынесен приговор, меня отправить на суд в Егоршинский штаб, а о. Платона и двух моих прихожан расстрелять на страх другим.
Незаконный приговор был приведён в исполнение около 2-х часов дня в небольшом леску в версте от храма. О. Платон убит двумя пулями. Одна в сердце, а другая — в правое лёгкое. Смерть была моментальная! Встретил её о. Платон мужественно, со сложенными крестом на груди руками и поднятыми глазами к небу.
В штабе я пробыл не более получаса и, как человек бедный и многосемейный, был отпущен домой.
Большевикам нужны не бедные, а богатые «попы», с которых можно бы было поживиться, а с меня нечего взять. Утром 28-го был увезён за семь верст в село Шогрышское отпевать умерших и крестить младенцев и здесь узнал, что диакон Н. Пономарёв вызван на ст. Егоршино на общественные работы. Квартиру священника в с. Шогрышском разграбили.
29-го июля. Сегодня утром похоронили на приходском кладбище, но без отпетия и гробов, расстрелянных о. Платона и двух моих прихожан.
После литургии тот час же увезли меня для совершения треб за 14 верст в с. Мостовское и здесь из достоверных источников узнал, что священника с. Егоршинского действительно зверски убили (его закололи штыком и отрубили нос с верхней губой), квартиру его разграбили, причём грубо кощунствовали над святыми дарами, повесив дароносицу вместе с епитрахилью на телёнка.
2-го августа в сильный дождь, по страшной грязи опять ездил для совершения треб в с. Шогрышское и возвратился домой только в 10 часов вечера, застав свою семью в слезах: они думали, что меня опять схватили «товарищи» и расстреляли.
6-го августа кругом пожары. Это горят соседние села и деревни (Шмаковское, Осинцевское, Антоновское, Бичурское, Костромщина и Лебедкина), зажжённые «товарищами». Узнал от своих прихожан, которые были очевидцами, что красноармейцами расстреляны 4 священника: Удинцев (с. Коптеловского), последний, как говорят, убит в алтаре, Шишов, Панков (с. Мироновского), Панков убит вместе с сыном, и Попов (с. Клепининского).
О. Попова не позволили похоронить даже на кладбище, а велели свезти на карантин и там бросить среди павших скотов.
…15-го августа ночью красноармейцы ворвались в Шогрышский храм, разбили кружки и унесли не только деньги, а и ковёр. 18-го числа… после литургии увёз из храма села Шогрышского в свой храм святые антиминсы, дары и миро, опасаясь, что святыни эти могут быть похищены и осквернены.
Среди «товарищей» замечается какая-то растерянность… говорят, что жители села Покровского, взятые большевиками силою на войну, раскрыли фронт и помогли белоармейцам без боя взять Режевский завод.
Раздражённые неудачей красноармейские банды подвергли обстрелу из двух броневиков село Покровское, сожгли около ста домов, учиняя над жителями, подобно турецким башибузукам, страшные зверства, разграбили и полуразрушили величественный Покровский храм. Вместе с церковными сосудами и крестами похищен из храма и один из антиминосов.
4-го сентября в 40-й день расстрела в нашем селе о. Платона Горных и двух моих прихожан тихонько ночью отпел их на кладбище.
7-го сентября около 9 часов утра неожиданно вместе с сыном был схвачен отрядом венгров и оставлен под пулемётом в качестве заложника, пока не было обыскано всё село. Обыск продолжался более трёх часов.
8-го числа началось постепенное отступление через наше село на ст. Самоцвет всех красноармейских банд. Теснимые со всех сторон прибывшими войсками Сибирского Правительства, храбрые «товарищи» поспешно бегут, совершая на пути расстрелы и убийства. Так в деревне моего прихода Хайдук были расстреляны без всякой причины 5 моих лучших прихожан.
Утром 8-го числа увели у меня единственную лошадь вместе с сбруей… Имущество у меня разграбили ещё раньше.
Во время совершения Божественной Литургии… в храм ворвались в шапках с винтовками и шашками три «товарища». Причем один с наведённым на меня револьвером, подойдя к раскрытым царским вратам, грубо потребовал, чтобы я вышел к ним из алтаря.
Напрасно я просил их позволить мне закончить литургию, красные разбойники с бранью требовали, чтобы я вышел к ним. Подчиняясь грубой силе и опасаясь за святые дары, я вышел к «товарищам» и вместе с ними пошёл к выходным дверям, вручая мысленно дух свой Богу.
Детишки мои, которые в то время были в храме, заплакали, а молящиеся с криком и воплями пали на колена. Всё это может быть и послужило причиной тому, что ворвавшиеся в храм, ещё раз наведя на меня револьвер и обругав площадными словами, ушли из храма. В 12 часов дня несколько конных красноармейцев, взломав двери, въехали в храм на лошадях, разбили кружки, похитив из них мелочь, но святыни храма не тронули. Часа в 2 в тот же день пришли ко мне на квартиру 4 красноармейских разбойника, чтобы меня повесить. Но меня уже не было дома. Я скрылся!
Около 7 часов вечера в наше село вступили конные разъезды казаков.
9-го числа узнал, что в ночь на 7-е сентября на ст. Егоршино расстрелян священник села Б.- Трифоновского о. П. Снежницкий.
За неделю до него здесь же был изрублен шашками диакон того же села о. Медведев».