Я его задавал себе прежде не раз и не два. В школе, а потом в институте нужды в решении его не было — нужно было читать то, что заложено учебной программой по литературе, а остальное — что захочется или понравится, или кто-то посоветует. А вот начав работать в газете, я стал ловить себя на том, что стал меньше читать. Это я-то, читатель едва ли не с младенческого возраста, филолог по образованию!..
И я начал контролировать себя. Сначала по объёму прочитанного, как это ни покажется смешным: стал записывать, какую книгу прочитал, автора, естественно, и количество страниц. Потом стал записывать все выходные данные книги.
Но это ещё не имело отношения к выбору чтения.
Напомню, что в 70-80-е годы прошлого века в Центральной городской библиотеке существовал клуб любителей книги. И вот там-то собирались самые завзятые библиофилы. Устраивали обсуждение прочитанного и очень интересные дискуссии. Я, случалось, тоже участвовал в этих мероприятиях, но больше слушал. Иногда звучали очень забавные вещи, но всех выслушивали с уважением.
Тогда-то у меня и начал складываться свой круг чтения. Вернее, выбор книг для прочтения.
Во-первых, зная пробелы в своих знаниях русской и зарубежной художественной литературы, я стараюсь их заполнять. До сих пор. Иногда прочитанное разочаровывает меня, иногда становится понятно, что это надо было прочесть раньше, иногда случаются радостные открытия. Например, я обнаружил, что Владимир Набоков тоже не любит Достоевского с его душевнобольными героями. В принципе, Достоевского я всё же время от времени читаю, пополняя недостающий архив знаний, но всякий раз чувствую себя после этого больным.
Во-вторых, хочется быть в курсе новых течений в художественной литературе, узнавать имена новых писателей. До последнего пятилетия всё это давало чтение «толстых» журналов — «Новый мир», «Знание», «Звезда» и других. Но в последнее время найти что-то стоящее в них крайне трудно.
В-третьих, чаще всего чтение стало складываться как-то по ассоциации — по темам. Скажем, период «междуцарствия» в нашем государстве заставил обратиться меня к эпохе «смутного времени». Я перечитал всё, что мог, о Борисе Годунове вплоть до воцарения Романовых. 300-летие дома Романовых вызвало интерес к личности Григория Распутина. Мало того, что прочитал несколько книг о нём, мы с друзьями даже побывали в музее Распутина в Тюменской области.
Последние события в Крыму вернули меня к давно прочитанному. Сначала я перечитал «Чёрное море» Паустовского — эту энциклопедию по истории Крыма и Севастополя. «Остров Крым» Василия Аксёнова, хоть это и антиутопия, сегодня является по-настоящему актуальной книгой. А потом я — по ассоциации — обратился к «Запискам» барона Врангеля.
И наконец, пора уже перечитывать любимые книги. Хотя, честно говоря, я отношусь к этому с опаской. Потому что иногда прочитанное много лет назад на какой-то эмоциональной волне сегодня теряет своё очарование, но всё же такое случается редко. Чаще всего, любимая книга — это на всю жизнь. Её ведь не назначаешь любимой по степени известности её автора, например, а — запала она в душу, и всё. Поэтому я с любого места могу в энный раз начать «Вечера на хуторе…» Гоголя, чеховскую «Степь», «Сестру печали» Шефнера или «Петровку, 38» Юлиана Семёнова.