На железной дороге украли продукты, начальник станции напустился на подростков Коростелева и Якушева и устроили над ними самосуд — их водили по улицам посёлка и оскорбляли, как воров.
В волость вызвали начальника станции Дёмина. Он подъехал к управе на лошади в пролетке. Жену оставил в пролётке, предупредив ее: в случае опасности он ей махнет рукой, и она должна привести взвод охранников, солдат-татар. Перед решительным разговором он успел через окно подать условный знак, и она помчалась на лошади на станцию.
Взвод солдат в сопровождении помощника начальника станции Андрея Андреевича подошёл к волисполкому, когда начальник станции уже был убит.
Андрей Андреевич увидел Ширкунова Григория Ивановича, председателя земской управы, и, обвинив его в убийстве начальника станции, тут же, на площади против волости, решил расстрелять Ширкунова.
Ширкунов оправдывался, что он к убийству никакого отношения не имел и даже на коленях клялся и божился, что он ни в чем не виноват. Солдаты по команде помначстанции уже взяли винтовки наизготовку. Женщины, стоявшие у дома Хохлова, закричали на солдат, заступаясь за Ширкунова. Помначстанции приказал солдатам стрелять в женщин, но солдаты дали залп в воздух. Женщины побежали по Главной улице, а солдаты побежали их преследовать. Раздалось еще несколько выстрелов, пули просвистели вдоль Главной улицы. Мальчишки по Пушкинскому бульвару побежали к школе и на крыльце школы встретились с Мельниковым Георгием Михайловичем, вернувшимся с фронта в мундире офицерском с погонами. Выяснив от ребят причину стрельбы, он подал солдатам команду «Смирно!», и солдаты подчинились. Подошедший помначстанции приказал отвести солдат на станцию. Через день или два по приказу из уезда этот … выбыл со станции.
Что примечательно, эти же события, но в несколько другом ракурсе отражены в книге Джемиля Коростелева «Записки отца», отрывки из которой мы уже публиковали.
Распродав у поезда пирожки, я шел домой вдоль полотна железной дороги. Когда прошел штабеля шпал, заметил в тупике огонек. Подошел поближе и увидел, что из дверей вагона-лавки выносят товары и складывают на подводу. Воров четверо. Троих я узнал сразу — это наши, гробовские, четвертый мне был незнаком. Руководил ими Ванька-воришка, за ним давно водились нехорошие дела. Нагруженная подвода вначале двигалась вдоль полотна, затем свернула на нашу улицу. Остановились у дома Калашниковых, товар сгрузили и спрятали в подвал. Все разошлись по домам, только незнакомец — Рыжий — пошел дальше. Я незаметно иду за ним. Меня скрывает темнота. Задами огородов, пашней он вышел к дому бабушки Фёклы и свернул в соседний дом.
Я ночевал у бабушки на полатях. Проснулся от рева ее дочери. Она работала уборщицей на вокзале. Начальник станции, обнаружив пропажу, накричал на нее: «Если не найдем украденное, я буду тебя считать соучастницей. Ты ночью была на работе и должна видеть случившееся!» Я выглянул с полатей и успокоил ее, рассказав все, что видел ночью. Все воры были в то же утро арестованы, пропажа возвращена.
Часов в двенадцать дня Ванька-воришка попросился в туалет — он искал способ, как удрать. Наблюдая в щелку, он увидел, что конвоир поставил винтовку и справлял малую нужду. Ванька выскочил из туалета, схватил винтовку и, ударив конвоира по голове, дал деру. Его заметил второй конвоир и поднял тревогу. Ванька перелез через заводскую ограду, пробежал по территории, перебежал через речку и стал подниматься в Гору. Бежавший за ним конвоир выстрелил. Ванька кубарем скатился вниз, попытался подняться, но сил уже не хватило. Подоспевший начальник станции выхватил у конвойного винтовку и проткнул Ваньку штыком. Загудел набатный колокол, на церковную площадь стал собираться народ. Такого в поселке еще не было. Днем, после убийства Ваньки, трех остальных парней провели по Торговой улице до церковной площади. На них навесили часть украденного товара и заставляли кричать: «Я украл мыло! Я украл сахар! Я украл табак!» Кто не кричал, того били палкой. На церковной площади за парней заступились мужики. Милиционер накричал на начальника станции: «Самосуда не потерплю! За самосуд ответишь!» Видя такое, начальник станции прекратил шествие, парней посадили в каталажку.
Сходка на церковной площади затянулась. Люди выражали явное недовольство действием властей и самоуправством начальника станции. Когда он поздно вечером возвращался домой на лошади мимо кладбища, раздался выстрел. Лошадь помчалась и привезла мертвого хозяина домой.
Вот так описывают убийство начальника станции Боярской два разных человека. Второй рассказ, конечно, больше похож на художественную обработку события, но в целом подтверждает воспоминания Д.П. Шестакова, не доверять которым оснований нет. К его воспоминаниям мы еще вернемся.