К зданию, где проходит голосование, я подхожу одновременно с мужчиной в синем костюме. Мужчина гордо вплывает в дверь, я тихонько просачиваюсь следом за ним.
— Вы проверять? — не сразу соображаю, что вопрос адресован не мне. — Будете заходить?
Начитавшись впечатлений коллеги о голосовании, я ожидаю большего. Но, видимо, все заняты проверяющим в синем костюме, и меня волонтёр не встречает. А жаль, очень хотелось, чтобы мне тоже на участке обрадовались.
Прохожу в зал и спрашиваю у скучающих членов комиссии: можно проголосовать? На меня машут руками, мол, сначала надо температуру измерить, так что идите, гражданка, во-о-он туда.
Возвращаюсь, нахожу волонтёра, которая (наконец!) мне рада. Проверяющего, который смотрит какие-то бумаги тут же на столе у двери, просят подвинуться (вай, какая я важная персона!), и мы вчетвером кучкуемся у входа.
Волонтёр берёт меня за руку (ой!), отодвигает рукав куртки и измеряет температуру на запястье. Потом на меня пытаются попшикать санитайзером, но удаётся это только со второго раза, первый бутылёк почему-то не работает (переволновался, наверное, как и я).
Надеваю перчатки, получаю маску и ручку — и мне разрешают наконец приблизиться к избирательной комиссии. Так как я человек невнимательный, таблички никогда не вижу, спрашиваю, к кому подходить, называю свою улицу.
И тут замечаю на стене листочек со списком адресов — мой есть! Подхожу к столу, а девушка, сидящая за ним, встаёт и уходит.
Впадаю в некоторый ступор, видимо, лимит обрадовавшихся мне людей я на входе исчерпала. Женщина, сидящая за соседним столом, пересаживается ко мне и начинает искать в журнале. Я тем временем в перчатках борюсь с паспортом: открыть его на нужной странице никак не получается. Наконец, подцепляю листик, разворачиваю и — надо же бесконтактно показать — демонстрирую женщине. Она забирает мой паспорт (снова ой!) и начинает сверять данные.
Хочу начать недоумевать, но мне уже тыкают пальцем, где надо расписаться.
Забираю паспорт, листочек с огромными «ДА», «НЕТ» и квадратами и… понимаю, что не понимаю, где кабинки.
— А куда идти?
— Туда, — машет мне дружно вся комиссия.
Стыдно, но с первого раза до меня не дошло, спрашиваю ещё раз.
Комиссия снова тыкает в то, что показалось мне обычной перегородкой. А-а-а-а… Сохраняя невозмутимый вид (насколько это возможно в маске и перчатках), шествую в «кабинку», ставлю заветный крестик и снова предстаю пред светлыми очами комиссии.
Те, видимо, уже поняли, что им попался сложный «пациент», и подготовились: возле урны стоит девушка, которая знаками показывает, куда сунуть бюллетень. Затем она молча протягивает мне белый конверт — ну ладно, это меня не удивляет, я знаю, что там благодарность от губернатора.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, комиссия дружно кричит: «ВЫХОД ТАМ!!!».
Вываливаюсь на улицу через боковую дверь и вдыхаю свежий воздух. За спиной, кажется, слышу вздох облегчения.
P. S. Внимательный читатель может проверить себя и посчитать, сколько нарушений санитарных правил было описано в этом тексте.