И рукопашка была, и знамя захватывали
Вот уже третий год воин служит на Херсонском направлении. Про СВО объяснил, что «там расслабляться нельзя, это труд 24/7», что в первый раз на передовую вышли 13 июля 2023-го и в течение 11 месяцев каждый день были на боевом задании, что раньше был тяжёлым снайпером, а сейчас воспитывает снайперские пары и выполняет разные боевые задачи командования. Группа, в которой служит Бабай, относится к 28 полку, работает в связке со штурмовым подразделением:
— Идём рядом с ними, оказываем поддержку, вместе выполняем задачи. Наше штурмовое подразделение укомплектовывали 10 раз — это чтобы было понятно о работе штурмовика. Рукопашка? Была. Но про это не хочется рассказывать. На войне как на войне. Доходило до того, что на штурме Крынок, когда прорыв морская пехота вела, мы у бригады ВСУ знамя захватывали.
Когда на передовую ушли все три брата
Стоит уточнить, что до спецоперации у буланашца был боевой опыт: на срочной службе он закончил радиотехническую школу в Лиепае, потом — разведшколу в Палдиски в Эстонии и два года служил в Африке в Анголе — выполнял боевые задачи ГРУ ВМФ. Затем вернулся на гражданку, завершил учёбу в Горном институте, женился, работал (продолжая династию) на шахте начальником двух участков, горноспасателем в 36-м отдельном горноспасательном взводе, а после переезда в Екатеринбург коммерческим директором в мебельной компании. Другими словами, в жизни всё складывалось успешно. Но когда началась спецоперация, когда стали призывать молодёжь, говорит воин, он всерьёз задумался, чтобы снова встать в строй. А после того, как на фронте оказались сыновья друзей семьи, принял окончательное решение:
— У нашего сына Тимура (ещё у нас дочь Валерия и у меня сын Дамир) есть друг. Мы дружили с его родителями, они давно умерли, и мы с женой считаем его нашим неродным сыном. Так вот, у него два младших брата добровольцами ушли на СВО, а его мобилизовали. Получается, у них в семье на войну ушли все. Посмотрев на них, оценив свой боевой опыт снайпера, я прошёл специализацию в 32 военном городке — навыки все свои восстановил и ушёл добровольцем.
Каждодневная работа, которая приносит плоды
Прежний опыт, замечает морской разведчик, конечно, помог, но всё-таки тактика военных действий сегодня совсем другая, во многом определяется технологиями:
— Кругом очень много дронов, поэтому нужно тщательно маскировать и себя, и технику — эта каждодневная подготовка приносит свои плоды. Свою работу снайпер начинает с выхода на один из нескольких участков, с маскировки, с наблюдения за передвижениями, ротациями противника. Вооружение у нас современное — винтовки «Сталинград», «Сумрак» Лобаева, их даже сравнить нельзя с американской снайперской «Баррет», которая, конечно, хорошая, но по отдаче и по точности сильно уступает нашему орудию.
С техснабжением, снаряжением от государства, подчеркнул воин, в подразделениях всё хорошо. При этом невозможно переоценить роль гуманитарной помощи и личного вклада в общий результат:
— Первые накидки сами шили, потом появилась маскировка по линии Минобороны. После очень много маскировочных защитных изделий стало поступать из Артёмовского района — спасибо всем нашим волонтёрам, также директору Спортшколы № 25 Олегу Сергеевичу Хлюпину, который помогал мне с загрузками машин масксетями, сухими душами и всем необходимым. Сами бойцы тоже в стороне не остаются. Скажем, на моём автомобиле 48 человек раненых вывезли с передовой, потом машину подстрелили, её починил за свои деньги, потом «Ниву» купили и ремонтировали — тоже на свои средства. На снаряжение от государства не жалуемся. Но то, что нам помогают артёмовцы и волонтёры со всей страны, это очень ценно.
Я татарин, он чуваш, а вместе мы — русские
Техника — техникой, но чувство плеча и взаимопонимание между боевыми товарищами ещё важнее. В подтверждение мысли Тахир Салимзянович привёл пример со своим напарником Денисом Петровичем:
— Он прошёл две чеченские войны, в нашей двойке снайперской он 2-й номер. Мы как один боевой организм. Все три года с полувзгляда друг друга понимаем: я только начинаю, он уже подсоединяется — всё делаем на ура. Я татарин, он чуваш, а вместе мы — русские. И все мы русские, у всех у нас деды воевали за Родину. У меня со стороны отца Галиуллин Рахим прошёл всю войну, был первый демобилизованный из артёмовских участников Великой Отечественной, а мамин отец Гафият Мазиков во время блокады Ленинграда был зенитчиком.
Когда-то воспитывались по одним книжкам
Так и с той стороны — если говорить в исторических масштабах — тоже русские, хоть и с «промытым» сознанием, переживает собеседник:
— Бывало, что, когда мы штурмовали и предлагали им сдаваться, они кричали: «Русские не сдаются!» Смотришь документы, а там — Иванов, Кузнецов. Это выворачивает, конечно, потому что понимаешь, что отчасти это гражданская война идёт, что с той стороны те же самые люди, которые разговаривали на том же языке, воспитывались по тем же книжкам и фильмам, тем же человеческим правилам. Другой вопрос, что там много оболваненных, с искажённым пониманием истории, с идеологией навязанной. Они, конечно, в этом деле преуспели: свою молодёжь да и постарше население капитально оболванили.
В армию-то не забрали? А землю не отняли?
В этом ключе Бабай вспомнил ещё несколько красноречивых примеров — от выкриков «мы вас до Урала погоним», нацистской символики на наколках и нашивках у оказывающего сопротивление противника до слухов среди местного населения:
— Вообще, как мы их отучали от эсэсовских свастик: если есть на каске такая символика, если у него нашивка нацистская, то бьём туда. А через месяца два смотрим, у них уже на касках все свастики затёрты — вот так мы отучали их от фашизма… А с гражданскими жителями иногда разговоры происходят. Как-то поехал с полигона по делам и встретил двух мужчин — поговорили с ними о жизни. Один рассказал, что у них из деревни 40 дворов убежали на Украину. А кум оттуда по телефону его спрашивал: в армию-то не забрали россияне, а землю не отняли? И он куму — а с чего? — объяснил, что продолжает хозяйство вести и ещё трёх коров взял. А кум ему говорит: а мы который месяц в подвале в деревне сидим. Вот так людей запугали, что они с родных мест убежали.
Строятся дороги и школы. А что было сделано до?
В основном, замечает Тахир Салимзянович, население понимает, какие улучшения произошли за последнее время на освобождённых территориях, но есть люди, которые не замечают очевидного — что строятся дороги, детские площадки, капитально ремонтируются школы, жители получают компенсации за рождение детей:
— У меня как-то сломалась машина, заехал в посёлок, и там тоже разговор с мужчинами был. Они: при Украине было лучше. Говорю — давайте разберёмся, что лучше: во-первых, в вашем посёлке всё построено при Советском Союзе, в том числе два завода. Спрашиваю: а вы получили на детей компенсацию, вам дороги отремонтировали? Мужчины: да. Говорю: смотрите, у вас даже для взрослых площадки с резиновым покрытием делают, и молодые люди приходят и футбол пинают, спортом занимаются. А что было сделано до?
Дикие кошки и те прибиваются к добрым людям
Кому не надо ничего объяснять, так это животным — в трудных обстоятельствах они просто прибиваются к добрым людям. Вот и в блиндаже у Бабая, который до спецоперации считал себя закоренелым собачником, прижились 9 кошек:
— У нас чёткое распределение: у кого-то у парней одни собаки, а я там стал заслуженным кошатником. Сначала к нам пришла кошка, родила, потом прибились дикие. Воспитывал их. Утром приходишь и первым делом их кормишь — хорошо, что у нас проблем нет с пищей — пастеризованное молоко наливаешь, консервы выкладываешь, сухое пюре завариваешь. Первый год было много мышек — они переловили. Потом переловили всех гадюк, настолько дикие были. Потом перешли на жаб, рыбу. Погладить себя не сразу позволяли, 3-4 месяца отходили. Причём, это настолько смешно выглядит: голову отвернёт, чтобы человека не видеть, начинаешь за ушами чесать, а он лицо отворачивает, но не убегает.
Рисунок будет пропуском, вы только его запомните
Такое общение с братьями нашими меньшими для бойцов — отдушина, замечает собеседник, но ещё больше сил придают мысли о доме, фотографии семьи, близких, детские рисунки.
С рисунками у Тахира Салимзяновича связано особенное воспоминание:
— В прошлый отпуск племянница пригласила на 23 февраля в детский сад в Екатеринбурге. Конечно, согласился прийти. Заходим — сколько глаз! У одного мальчика папа на СВО, так он за меня взялся и не отходил на протяжении встречи. Все дарили рисунки. Девочки все были готовы идти в медсёстры. И там была Даша, она говорит: я нарисовала рисунок, но вам не дам. Спрашиваю: почему? А она: когда подрасту, буду медсестрой, приду к вам на фронт, покажу рисунок, и это будет моим пропуском, вы только его запомните.
Кто вернулся с СВО — им уже это знамя нести
Прививать правильное отношение к служению Родине надо с дошкольного возраста, уверен ветеран:
— Да, существуют молодёжные движения, юнармейские центры. Но прекрасно понимаю парней, кто вернулся с СВО и занимается патриотическим воспитанием молодёжи — им уже это знамя нести. Был период, когда мы не обращали внимания на детей, и теперь эти пробелы надо восполнять. Правда, на примере добровольческих объединений — 24, 26, 28 полков, 70-й дивизии — могу сказать: там столько людей патриотически настроенных! Видно, что возрастом эти парни-добровольцы младше, но воспитаны ещё при Советском Союзе, поэтому воодушевление среди них серьёзное.
Они первые герои. Мы их называем «Журавли»
Кого-то из этих добровольцев, говорит Бабай, сейчас уже нет в живых:
— Среди них и мои товарищи, с кем начинал воевать. Вспоминаем, как-то отмечаем сами для себя этих парней. Потому что бывают и незаслуженно забытые. У нас был парнишка с позывным Студент, он закончил 4 курса в московском мединституте и прибыл к нам. На одном из БЗ, когда пришлось отходить, он прикрывал отход и погиб. Студент остался в серой зоне, и до сих пор, к сожалению, мы его не вытащили. Его подвиг никак не был оценён — вот это для нас очень тяжело: мы-то знаем, кто наши герои. И не забываем про них. Все парни, которые погибли, они первые герои. Мы их называем «Журавли».
Без веры нельзя: помолились — и алга, вперёд!
Без чего нельзя на фронте, продолжил свою мысль Тахир, так это без веры:
— Когда выходим на передовую, молюсь по-мусульмански, и парням говорю: что сидите, вы знаете вашу христианскую молитву «Отче наш»? И некоторые говорят: не знаем, ты помолись, а мы с тобой. И вот читаю свою молитву, и они, как умеют, тоже молятся. А как помолились — алга, что по-татарски значит «вперёд»! В следующий раз уже подхожу и говорю им: ребята, выучите «Отче наш» — это главная христианская молитва. Без веры нельзя.
Чтобы поколение росло в достойной стране
И без понимания смысла на фронте тоже нельзя — эту идею воин объяснил на отвлечённом примере, когда отвечал на вопрос про женщин-снайперов на СВО:
— Лично их не видел, но на донецком направлении девчонки есть, кто воюет с 2014 года. И, конечно, эти женщины совсем другие, это другой слой общества: они живут на войне. Мы-то пришли туда освобождать землю от фашизма, а у них это каждодневная смерть, постоянные потери родных и близких. Почему и отправился на СВО, чтобы, не дай Бог, всё это сюда пришло. Хочется, чтобы наше новое поколение росло в достойной стране. По существу, каждый должен задать себе вопрос: ради кого, ради чего ты живёшь? Для меня ответ — ради своих детей и внуков, ради всех знакомых. Когда говоришь, что ради детей, то подразумеваешь всех детей России.
«Они сражались за Родину» — там всё, как в жизни
При всём своём сложном насыщенном героическом опыте, о котором говорят и награды воина — медали «Центр специального назначения», «За ратную службу в морской пехоте», «За мужество», «За боевые заслуги», «За боевые действия на Украине», а также знак ГРУ ВМФ, — в общении Тахир Салимзянович оказался простым тёплым приветливым человеком. А на традиционную просьбу рассказать, какой художественный фильм хотелось бы увидеть про СВО, заключил, что советует всей молодёжи посмотреть советскую кинокартину «Они сражались за Родину»:
— Там снимались как раз фронтовики Иннокентий Смоктуновский, Юрий Никулин, Сергей Бондарчук, а потому всё правдиво: и монологи, и когда они шутят между собой, и общение — у нас всё то же самое; единственный момент, что сейчас всё более технологичное. Вот такой фильм хотелось бы увидеть — про человеческие отношения, про горести, печали и радости, а не так, что всё пропало, тушите свет. И лирическое, и трагическое, и юмор должны присутствовать — в общем, всё, как в жизни. Уже который год войны идёт, и все разговоры у парней уже о том, что «вернусь домой и вот это сделаю, вот это сделаю». Понятно, что мы готовы к любым обстоятельствам и, если поставят задачу, то пойдём в атаку. Но и по дому все скучают. Хочется уже созидать.
