Кто погибал, кто попадал в плен. Эта война, далёкая от Урала, своей жестокой поступью начала топтать и нашу землю. Крестьянские хозяйства без мужиков хирели, заводы работали много хуже, чем в довоенное время. Следствием этой войны стало смутное революционное время 1917 года. Временное правительство не смогло навести порядок в стране, и власть взяли большевики. С этих дней и началась Гражданская война. Началась она отнюдь не в 1918 году, как считают многие, а раньше. Ещё в конце 1917 года на Урале начались столкновения большевиков с казаками атамана Дутова. А на подавление этих выступлений отправлялись красногвардейцы, в том числе и из нашего района.
Гражданская война в настоящее время практически не освещается, о ней словно забыли, будто и не было сгоревших городов и сёл, не было голода, не было боли и страданий, не было миллионов погибших… Для большинства современных людей Гражданская война в России является чем-то далёким, чем-то совсем маленьким и не важным. Но ведь та война перевернула все устои, навсегда изменив нашу страну, она оставила след, который будет отчётливо виден ещё пару сотен лет, и главное, забыв, не ступить в этот след.
Любая война — это, прежде всего, люди, и не только воюющие, но и те, кого нужда заставила изменить уклад своей жизни, те, кто потерял близких, те, кто сгинул в бесконечной воронке постоянно меняющейся власти. В Гражданской войне нет победителей и побеждённых, в ней не найти ни правого, ни виновного. Каждый сражается за свою, единственно верную идею. И за эту идею погибает.
После Октябрьского переворота, а именно 30 октября по старому стилю, Егоршинский Совет рабочих и солдатских депутатов взял власть в свои руки. На станции Егоршино была организована Транспортная чрезвычайная комиссия. Рабочая дружина, вскоре преобразованная в красногвардейский отряд, несла охрану важных объектов. В округе было неспокойно, крестьянство волновалось, и большевикам приходилось бороться с теми, кому новая власть была не по нраву. 17 февраля 1918 года были национализированы Егоршинские копи и строящаяся электростанция.
В конце мая того же года, когда в Сибири и в Зауралье повсеместно начались боевые столкновения чехов и белых с красногвардейцами, в Егоршино был сформирован отряд из шахтёров под командованием Н. И. Агафонова. Но ему не пришлось сражаться на родной территории, он был переброшен под Челябинск. Вскоре многие бойцы этого отряда влились в состав 22-го Кизеловского полка, которым командовал бывший десятник егоршинской шахты «София» А. Н. Королев.
Практически во всех населённых пунктах нынешнего Артёмовского городского округа началось формирование местных красногвардейских отрядов. После того, как белая Сибирская армия совместно с чешскими и русскими частями, возглавляемая полковником Сергеем Николаевичем Войцеховским, заняла железнодорожную линию Пермь-Екатеринбург, единственно возможным путём для отступления красных войск осталась линия, ведущая через Богданович на Егоршино, Алапаевск и Нижний Тагил. Железную дорогу заполнили десятки эшелонов с отступающими частями. 25 июля 1918 года красные оставили станцию Хрустальная, 26 июля оставили Богданович, а 27 июля Камышлов. Отступающие части стекались, концентрируясь в районе Ирбитского завода — Егоршино — Режа.
В 1918 году станции Егоршино придавалось важное оперативное значение. Во-первых, Егоршино оказалась на пути, ведущим из Зауралья в Пермь. Во-вторых, станция являлась крупным железнодорожным узлом, соединяющим линии Екатеринбург-Тавда и Богданович-Алапаевск. В-третьих, здесь находилось довольно большое количество угольных шахт, потеря которых в будущем могла отразиться на возможностях различных производств.
Отступающей Красной Армии необходимо было «ухватиться» за какой-либо «выступ», чтобы перегруппироваться и попытаться организовать свои войска, которые без преувеличения панически отступали. Этим «выступом» и стала станция Егоршино.
Хочется сказать пару слов о современной станции Егоршино. Находясь в цепочке старых деревень, нанизанных на длинный, выгнувшийся, словно потягивающаяся кошка, тракт, Егоршино хранит в себе грусть и величие, которые, переплетаясь в маленьких улочках с прошедшими эпохами, создают навсегда врезающуюся в память дымно-серую картину типичного уральского города. Кажется, что на брёвнах деревянных домов ещё осталась пыль, принесённая тяжёлыми армейскими сапогами, чудится, что, если приложить руку к потемневшему и рассохшемуся дереву, можно во всех красках увидеть то, что когда-то видел этот старый дом.
Именно здесь, на Егоршинском фронте, со стороны белых действовала 1-я Степная Сибирская дивизия, находящаяся под командованием генерал-майора Григория Афанасьевича Вержбицкого. Наступление на Егоршино велось двумя группами. Первая группа, возглавляемая полковником Константином Степановичем Киселёвым, наступала по линии Ирбит-Егоршино. Вторая группа, возглавляемая полковником Дмитрием Николаевичем Панковым, действовала совместно с чехами вдоль железнодорожной линии Богданович-Егоршино.
В непосредственном наступлении на Егоршино участвовала колонна Д. Н. Панкова, которая на 1 августа 1918 года имела в своём составе 2-й Степной Сибирский стрелковый полк, Курганский добровольческий отряд поручика Франтишека Грабчика, Шадринский добровольческий отряд капитана Александра Александровича Куренкова, сотню 2-го Сибирского казачьего полка, бронепоезд и два или три артиллерийских орудия. Части, возглавляемые К. С. Киселёвым, завязшие под Ирбитским заводом, практически не принимали непосредственного участия в боях за Егоршино.
Интересно, что в советских книгах, посвящённых Гражданской войне, фамилия Д. Н. Панкова не встречается, командующим левой боевой колонной белых считается полковник Иннокентий Семёнович Смолин, заменивший Д. Н. Панкова лишь в середине августа. Белый историк Борис Борисович Филимонов оценивает численность колонны в «четыреста пятьдесят штыков и сабель при восьми пулемётах, четырёх орудиях, бронепоезде и самолёте».
К сожалению, сказать о составе белых частей довольно сложно. Пожалуй, не менее сложно определить истинность данных о составе и действиях Красной Армии, ведь эти данные скрыты под массивным налётом цензуры и утоплены в желании увеличить свои достижения, оправдать ошибки и спрятаться за ширмой эпохи. Но всё-таки попробуем, включив логику и здравый смысл, хотя бы примерно определить состав красных, различные части которых, отошедшие от Катайска, Шадринска, Тюмени, Камышлова, сконцентрировались у станции Егоршино.
Для облегчения управления все эти части было решено объединить в одну бригаду. Эта бригада под номером один вошла в состав 1-й Уральской восточной дивизии (Сводно-Уральской дивизии) и включила в себя 1-й Крестьянский Коммунистический, 4-й Уральский, 1-й Камышловский стрелковые полки, 1-й Горный полк, несколько кавалерийских эскадронов, отдельную артиллерийскую батарею, бронепоезд и блиндированный поезд, прибывший с Тюменского направления. Первоначально командиром бригады был назначен Петр Никитич Подпорин (бывший командир 1-го Крестьянского коммунистического полка), но через четыре дня его пост занял Макар Васильевич Васильев, бывший руководитель камышловской группы. После отзыва П. Н. Подпорина 1-й Крестьянский коммунистический полк возглавил его помощник Филипп Егорович Акулов. Под Егоршино в данный полк влились Камышловский отряд под командованием Василия Даниловича Жукова и Ильинская боевая дружина во главе с Андреем Афанасьевичем Полуяхтовым. По указанию командира бригады полк переформировался по новым штатам. Командиром 4-го Уральского полка с 11 июля был назначен Иван Платонович Вырышев, на смену М. В. Васильеву руководство 1-м Камышловским полком взял на себя Николай Федорович Черных, а 1-м Горным руководил Спиридон А. Ходов, который после боя под Лебёдкино заменен на Степана Герасимовича Пичугова.
Несмотря на грозные названия, по сути своей, все полки представляли собой лишь слегка упорядоченные партизанские отряды и общий состав их едва превышал пять тысяч штыков и сабель.
Бригада заняла фронт по линии Ирбитский Завод-Егоршино-Реж. Штаб бригады — специально оборудованный вагон — расположился в Егоршино. В начале августа колонна полковника Д. Н. Панкова располагалась к северу от линии реки Пышмы. Совершив обход позиций красных, сибирские стрелки переправились на другую сторону реки. Красноармейцы спешно оставили свои позиции. Белые взяли станцию Антрацит, село Ирбитские вершины и еще ряд населённых пунктов, вплотную подойдя к станции Егоршино.
На подступах к Егоршино велись мелкие бои, описываемые в газетах того времени, как «ружейные перестрелки», фронт временно остановился.
***
6–7 августа белые начали решительное наступление на Егоршино. Красноармейцы заняли оборону на южной окраине села. Окопы располагались у железнодорожного моста через реку Бобровку.
Когда бываешь в тех местах, кажется, что они совсем не изменились за почти столетний перерыв. Появляется чувство, будто среди канав и небольших горок, которые так похожи на складки огромного одеяла, небрежно брошенного на землю кем-то огромным, до сих пор можно уловить отблески штыков, а среди сухой травы, частоколом растущей на полянах, мелькают лица тех, кто воевал здесь в далёком восемнадцатом году. Эти лица становятся намного ближе, а мысли в их глазах намного понятнее после прочтения воспоминаний современников тех событий.
Вот что пишет в своих мемуарах будущий маршал Филипп Иванович Голиков:
«Вчера в полдень над станцией появились два белогвардейских аэроплана. Летели невысоко, саженей на 300. Мы выскочили из казармы, начали стрелять из винтовок. Попасть — не попали, но заставили убраться восвояси. Улетая, летчики сбросили две бомбы, которые дымили, но не взорвались. Я с несколькими товарищами хотел раскопать бомбы. Интересно всё-таки, почему не разорвались. Но командир нас обругал и велел отправляться в казарму. Под вечер поступил приказ идти на позицию к деревне Егоршино. До позиции недалеко, несколько вёрст. Но мне эти вёрсты трудно дались. В лесу было жарко, душно. Стали в оборону на окраине деревни. Впереди — поля, а дальше — лес. Рота растянулась в цепочку. Принялись окапываться. Молодые роют окопы лёжа, а кто постарше да бывал на войне — стоя и с колена. Мой сосед, фронтовик Иван Птицын, показал, как делать окоп с колена, а потом углубить его. Теперь у меня глубокий, удобный окоп. Есть бойница, ниша для патронов. На полу солома. Эту запись я веду, сидя в своём окопе. Интересно, где ещё мне придётся писать дневник? На рассвете впервые услыхал артиллерийскую стрельбу. Огонь открыла наша артиллерия. Снаряды летят через голову. Хотя командиры нас предупредили о стрельбе, каждый выстрел из трёхдюймовки заставляет вздрагивать (и не только таких молодых красноармейцев, как я!). Но это ничего — батарея-то наша».
По воспоминаниям красных, 6 августа они попытались запутать наступающие колонны, вывесив белые флаги на колокольне церкви.
«Первые лучи солнца осветили кресты и купола егоршинской церкви. На колокольне появился белый флаг. И сразу в тишине разлился торжественный звон: „к нам, к нам, к нам“. Хитрость удалась: батальоны полковника Смолина откликнулись на зов. Ничего не подозревая, они сомкнутыми колоннами направились в Егоршино. Вот уже они вблизи окопов, дальше подпускать нельзя. Подан условный сигнал. Враз заговорили четыре орудия, пять пулемётов, поднялась винтовочная стрельба. Всё было рассчитано заранее, огонь вёлся прицельный. Передовые колонны белогвардейцев не смогли даже развернуться в цепь. Роты, идущие во втором эшелоне, пытались перейти в атаку, но сражение уже было проиграно. Груды вражеских трупов остались на дороге в село. Бегством спаслись немногие».
К сожалению, в нашем распоряжении нет иных документов, упоминающих о подобном наступлении белых. Скорее всего, эта история является не более, чем самым обыкновенным вымыслом. Довольно глупо было бы пытаться занять населённый пункт, пусть даже оставленный противником, сходу, предварительно не оценив ситуации.
Вероятнее, сибирские добровольцы, после нескольких неудачных попыток пробить оборону красных, решили отойти на незначительное расстояние. На новых позициях они перегруппировали свои силы и определили план дальнейших действий.
Без сомнения, более объективная информация представлена в воспоминаниях участника тех событий со стороны белых, штаб-ротмистра А. Н. Ленкова: «Красные открыли огонь по позиции белых из всех своих орудий. Тяжелые снаряды гаубиц с грохотом рвались в лесу, шрапнель, взвизгивая, пела в воздухе… После обеда по небу поплыли тяжёлые тучи, стемнело и разразилась страшная гроза… Раскаты грома чередовались с разрывами шрапнелей и гранат, ослепительные молнии с вспышками разрывов. Под порывами бури лес гнулся и стонал, а взрывы гранат валили огромные деревья. Под страшным ливнем и огнём противника белые стрелки доделывали свои окопчики… В результате 6-ти часовой работы, отряд оказался укрытым и не нёс пока больших потерь».
Красноармейцы, воспользовавшись заминкой белых, перешли в наступление, и после нескольких неудачных попыток атаковать «в лоб», совершили глубокий обход позиций белых. 1-й Крестьянский коммунистический полк атаковал позиции белых с фронта, а 4-й Уральский стрелковый — обходил с фланга. Заметив обходной маневр красных, сибиряки, погрузив раненных на подводы, отступили.
Хочется опять слегка отступить от хронологии нашего повествования и обратить внимание на один важный момент. В ходе работы возникает огромная проблема с точной установкой даты того или иного события. Информация в источниках, как правило, разнится. Возьмём, к примеру, воспоминания бойцов 4-го Уральского полка:
«В ночь 5, 6 и 7 (августа) мы предприняли глубокую разведку и узнали местоположение неприятеля. С раннего утра начали ураганный огонь из батареи. К этому времени у нас уже было четыре 3-х дюймовки, одно горное и одно орудие на бронепоезде, который, ежедневно предпринимая разведку, не давал белым покоя.
Слабо отвечала со стороны белых 3-х дюймовка, но энергично действовала наша батарея.
7-го и 8-го идёт артиллерийская стрельба, а 9-го под прикрытием всё того же артиллерийского огня мы наступаем. На долю 1-го Крестьянского полка выпадает задача идти в глубокий обход, на нашей обязанности выбить противника из занимаемых окопов. Наш маневр удаётся. 1-й батальон, зайдя во фланг, огибает правый фланг противника, а 2-й бросается на ура. Противник хотя и реагирует, но слабо. По-видимому, батарея сделала много существенных повреждений, т. к. многие окопы разрушены и во многих валяются трупы. Выбитые из окопов и потеряв надежду сохранить занимаемые позиции, белогвардейцы так спешно отступали, что мы не успевали их догнать. Погоня продолжалась 1,5 суток».
Опираясь на данный текст, можно сказать, что наступления белых частей на Егоршино не велось. Красноармейцы, видимо, сразу перешли в атаку на окопы неприятеля. Даты боевых столкновений также вызывают сомнения. Совершенно ясно, что авторы этих строк вольно или невольно исказили события.
Как бы то ни было, наступление белых на Егоршино было отбито, полковник Д. Н. Панков решил остановить атаки и дождаться подкреплений. В то же время красные, развивая успех, перешли в контрнаступление. Наступающими войсками была взята ст. Антрацит, с. Ирбитские Вершины, д. Елкино, с. Знаменское, с. Рудянка, с. Сухой Лог, ст. Кунара.
Полковник Д. Н. Панков, ошеломлённый неудачей, подал рапорт о своей болезни и был заменён полковником И. С. Смолиным.
Вот что вспоминал о полковнике Панкове уже известный нам штаб-ротмистр А. Н. Ленков: «Подполковник Д. Н. Панков не справился с положением. Он был слишком потрясён неудачей. Между тем, крохотные части колонны оказались подавленными вконец. Для едва обстрелянной молодёжи неудача штурма моста и слух о движении обходной колонны означали теперь полный конец всего дела. Паника была налицо…»
Заменивший полковника Д. Н. Панкова полковник И. С. Смолин всеми силами пытался навести порядок и укрепить трещавшую по швам дисциплину.
Следующий раз Егоршино услышало орудийные выстрелы только в середине сентября 1918 г., когда отступающие под натиском колонны полковника И. С. Смолина красные заняли старые позиции на реке Бобровка. Именно с этих позиций красноармейцы в августе перешли в наступление. Белые после нескольких неудачных лобовых атак попытались обойти вражеские позиции, но данные маневры принесли ощутимые потери.
Прорыв обороны красных на этом участке обещал быть сложным и кровопролитным.
Когда изучаешь различные документы, у тебя появляется какое-то невероятное чувство близости того далекого времени. В ночных снах будто из пыльного калейдоскопа прошлого появляются картины, так похожие на батальные сцены художественных фильмов С. Ф. Бондарчука. Почему-то в каждой такой картин, бой проходит на затянутом утренним туманом пшеничном поле, огромный океан которого разрезается наступающими цепями. Бойцы то с той, то с этой стороны резко вскрикивая, падают, а их молодая кровь, скатываясь по зрелым колосьям, впитывается в землю, словно в губку. С этой кровью молодых и сильных людей в землю уходят надежды и стремления огромной страны, уходит часть нашего прошлого, зарывается нить нашей связи с предками.
От возникшего в горле кома сон исчезает. Ты открываешь глаза и еще долгое время не можешь поверить, что все это- просто видение…
***
Бои под Егоршино, вероятно, могли продлиться ещё несколько месяцев, но их итог был вызван ситуацией на другом участке фронта. 20 сентября 1918 года войска полковника Войцеховского прорвались к Нижнему Тагилу. Над всей 1-й Уральской восточной дивизией нависла угроза окружения и разгрома. Белые войска могли перерезать тылы противника и нанести удар в слабо защищённое место. Красное командование решило усилить свои войска на Тагильском направлении. С фронта у Ирбитского Завода был снят 1-й Камышловский полк, а из-под Егоршино 1-й Горный полк. Войска красных, оставшиеся у Егоршино, не могли обеспечить оборону неустойчивых флангов и начали отход на север. 21 сентября 1918 года войска полковника И. С. Смолина вступили на станцию Егоршино.
До сих пор остается загадкой, какие события происходили в Егоршино во время правления тут белых. Красные источники пишут о повсеместном терроре, преследовании семей красноармейцев, расстрелах. Так ли это, вероятно, уже никогда не узнать.
Вообще террор для гражданской войны вещь обычная, как бы грубо это не звучало. Например, А. О. Павловский, стоявший во главе Егоршинского железнодорожного отряда, который в 1918 году был основным карательным инструментом новой советской власти в Ирбитском уезде, в своих воспоминаниях с какой-то бравадой приводит десятки ужасающих случаев бессудного расстрела жителей сёл и городов, с какими-то особенно циничными шутками рассказывает о грабежах и разбоях. Результатами «работы» Егоршинского железнодорожного отряда являются, к примеру, расстрелы священников Егоршинской, Покровской и Трифоновской церквей. Невероятно страшно становится от того, с какой непосредственностью автор описывает жестокость, ставшую для него чем-то таким же обычным, как утренний восход солнца, или жёлтый свет ночной луны. Пожалуй, по уровню невероятной гнетущей энергетики неаккуратные чернильные строки А. О. Павловского можно поставить наравне с кинохроникой, снятой в немецких концентрационных лагерях.
Интересный рассказ Терентия Григорьевича Хмелева о действиях Белой армии записал краевед А. И. Брылин:
«Когда наши отступили на Егоршино, мне было 15 лет. Мы жили в деревне Мало-Трифоново. Сразу же, по приходу, белогвардейцы начали преследовать семьи, члены которых ушли с Красной армией. У меня два старших брата ушли добровольцами, поэтому отец был вынужден скрываться в лесу. Вскоре меня нарядили в подводчики и с другими односельчанами отправили на станцию Егоршино. Там мы должны были перевозить, что прикажут.
Как-то вечером на постоялый двор пришел белогвардеец с винтовкой наперевес, указал на меня и ещё на одного старика и велел запрячь лошадей. Вскоре под конвоем мы приехали на площадь перед вокзалом. Здесь арестованные люди раскапывали братские могилы. Для устрашения местного населения, горячо сочувствовавшего Красной армии, колчаковцы решили останки погребенных сжечь, „дабы не предавать земле красную нечисть“. Около десяти трупов положили на телеги и приказали везти в сторону Больше-Трифоново. В густом сосновом лесу, там, где сейчас райпромкомбинат, у них был приготовлен большой костёр. На костре и сожгли останки тех, кто пал в боях за нашу станцию.
В Егоршино белые проводили массовые расстрелы. В болоте напротив вокзала от рук колчаковских палачей погибло много попавших в белогвардейские застенки сочувствовавших и прямых поборников Советской власти».
Летом 1919 года ситуация в стране кардинально поменялась. Тем, кто в прошлом году наступал, пришлось уходить обратно. 15 июля 1919 года белые войска оставили Екатеринбург. Станция Егоршино, находясь на ключевой железнодорожной магистрали, опять играла важную роль для обеих воюющих сторон. К сожалению, информация о боях 1919 года невероятно скудна. Источники со стороны красных содержат лишь общие сведения, которые традиционно приправлены фантастическими вымыслами, а информацию, описывающую события со стороны белых, нам, к сожалению, обнаружить не удалось.
Со стороны наступающей Красной армии на данном участке действовала отдельная кавалерийская группа под командованием Николая Дмитриевича Томина. В состав группы входили полк Красных гусар, которым руководил Сергей Гаврилович Фандеев, и Стальной Путиловский полк, управляемый Филиппом Егоровичем Акуловым. Перед группой стояла задача — овладеть станцией Егоршино, а после — двигаться в сторону Ирбита.
Решающий бой развернулся у села Покровское 19 июля 1919 года. Спешно организованные позиции белых, вероятнее всего, находились на западной окраине села. Наступающие, спешив часть кавалеристов, отправили их атаковать вражеские позиции с фронта, а основная масса сил в конных порядках двинулась в обход. Белые стойко оборонялись, фронтовое наступление врага захлебнулось, однако обходная колонна, совершив скрытное передвижение, ударила в левый фланг обороняющихся. Часть белых отступила к Егоршино, но, не сумев закрепиться, к утру 20 июля оставила станцию. Другая часть сразу после боя отошла через Антрацит на Сибирский тракт.
Самыми печальными и невосполнимыми итогами боёв, без сомнения, стали человеческие потери. К сожалению, практически невозможно назвать точную цифру павших в боях, погибших при артиллерийских обстрелах и пожарах, расстрелянных и безвестно пропавших…
Изучая историю любой войны, невольно задаёшь себе вопрос: а за кого воевал бы я? После долгих лет советской власти, загоняющей память белых армий в тёмные углы истории, после первых лет новой, послеперестроечной страны, отвергающей всё советское прошлое, мы не можем назвать, за какую из сторон сражались бы, какие бы идеи мы приняли для себя. Быть может, это и есть первый шаг к примирению всех воевавших, всех погибших и выживших, быть может, считать противоборствующие стороны одинаково правыми и одинаково виноватыми, считать и красных, и белых равными гражданами своей страны — это и есть движение к окончанию той войны, которая идёт вот уже почти сто лет…
